Люди в арьергарде, судя по всему, тоже завидели врага — позади себя, сквозь дымку пыли — и начали ускорять шаг. Катон нахмурился: им было строго приказано не ускоряться. Хотя, опять же, если вдуматься, человеку свойственно поспешать, тем более когда в спину дышит такой враг, как парфяне. Более того, для неприятеля это даже естественно, и он так легче попадется на удочку.

Убыстрили ход и ближние группы парфян; подгоняя коней, они двинулись на сближение с отходящим противником. Взлетел ввысь первый залп стрел, издали показавшийся какими-то потешными занозами, если бы не достоверность павших под ними в песок солдат арьергарда. Катон перевел взгляд на голову колонны. Она по-прежнему двигалась на восток, от чего Катон поначалу встревожился: как бы Лонгин в очередной раз не поменял решение, отказавшись от задуманного и двинув прямиком на Пальмиру, бросая Макрона, Катона и иже с ними на произвол судьбы. Но нет: колонна на глазах застопорилась и начала размещаться поперек линии отхода. Так что сегодня уже не так, как вчера, — фланги теперь будут прикрыты изломами местности, и парфянам останется только атаковать спереди. Правда, арьергарду на первых порах придется принять всю тяжесть вражеского удара на себя, и неминуемы тяжелые потери. Но с этим скрепя сердце придется смириться. Этим они добудут своим товарищам время на то, чтобы расставить силок, и если все сработает, их жертвы окажутся не напрасны.

Как только построение было завершено, те римские подразделения, что остались на тропе, поспешили вперед через оставленный для них проход. По их следу устремились густые массы вражеских конников, терзая фланги и тыл отходящего арьергарда и одновременно с тем все глубже вдаваясь в глубь прохода, стиснутого по обе стороны оврагами и нагромождениями камней. Наконец мимо места засады прошествовали груженные стрелами верблюды, а затем колонна повстанцев Артакса.

Катона разбирало нетерпение. Обернувшись к Пармениону, он подал знак, о котором условились заранее: низкий продольный взмах в сторону неприятеля. Парменион повернулся к передовой центурии Второй Иллирийской и приказал ей встать на ноги. Ауксилиарии изготовились: подхватили щиты, подняли выданные специально для этого боя легкие копья и застыли в ожидании команды. За ними расположились люди с корзинами, полными «чеснока» — железных, в четыре штыря, распорок противоконного заграждения, напоминающих по виду птичьи лапы. Сейчас крайне важна была скорость; понятно, что при стремительном движении со дна оврага поднимутся клубы пыли, которые могут предупредить врага об опасности загодя, еще до того, как из оврагов нагрянут атакующие.