— Господин, я простой жрец. У меня не меньше причин ненавидеть Аякса, чем у вас. Он перебил моих братьев-жрецов и разграбил наш храм. Я Хамед. Поверьте мне, господин… пожалуйста. Клянусь вам всем святым для меня, я не шпион. Поверьте мне.

Катон холодно улыбнулся:

— Боги свидетели, ты отличный актер. Нет сомнений в том, почему Аякс выбрал тебя для этого дела. Это был правильный выбор. В конце концов, ты спас его из храма, а потом и из усыпальницы. И именно ты столкнул легата в яму.

— Нет! — воскликнул Хамед, тряся головой. — Я не делал этого. Это был несчастный случай. Центурион, вы там были. Вы же видели, как он падал.

— Я видел, как он падал, — спокойно согласился Макрон. — Но его могли и толкнуть.

Хамед в ужасе поглядел на него.

— Вы думаете, я это сделал?

— Я… я не знаю, — ответил Макрон, медленно качая головой. — Вот дерьмо, я действительно не знаю этого.

— Зато я знаю, — сказал Катон. — Доказательств вины этого человека вполне достаточно. После бегства Аякса из храма мы поняли, что кто-то в нашей армии ему помогает. Его бегство из усыпальницы подтвердило мои подозрения. Вот и наш шпион. — Катон помолчал. — А для шпиона есть лишь одно наказание.

Глаза Хамеда расширились от ужаса.

— Это все неправда! Я невиновен. Клянусь в этом всеми богами!

— Уведи его, — сказал Катон оптиону, не обращая внимания на крики Хамеда.

— Что мы с ним сделаем? — спросил Макрон.

— Распнем завтра на рассвете, а потом пошлем его голову врагам. Если Аяксу удалось вернуться к принцу Талмису, это даст ему понять, какая судьба ждет его и его людей.

Шагнув вперед, оптион схватил Хамеда за руку.

— Пошли, парень, — сказал он.

Жрец не двинулся с места, и оптион рывком развернул его и потащил в дверь, а потом по коридору.

— Вы делаете ошибку! — взвыл Хамед. — Я не шпион! Я невиновен!

Макрон и Катон услышали шаркание, когда оптион потащил Хамеда дальше. Потом раздался крик: «Ай, ублюдок! Стоять!»