Трибун Юний выслал коня вперед и вскоре оказался рядом с новым командиром армии. Мгновение молчал, а затем кашлянул.

— Что такое, трибун? — спросил Катон.

— Командир, мне просто интересно, как вы планируете вести предстоящую битву.

— Разгромить врага.

— Да, безусловно, командир. Это и так понятно.

— А что еще тут можно сказать? — сухо спросил Макрон, глядя на трибуна.

Но Юний не собирался сдаваться так просто и снова обратился к Катону.

— При всем уважении, командир, я теперь старший трибун легиона. Если что-то случится с вами и центурионом Макроном, то командовать придется мне. Мне следует знать ваши планы, командир. Ради блага армии.

Катон оценил его рвение. Прошла всего пара месяцев с того момента, как Юний был назначен трибуном, а на его плечи уже легла ответственность, куда большая, чем на его собратьев в других легионах империи. Таковы обстоятельства войны, подумал Катон. Действительно, Юний оказался третьим по старшинству в легионе, и, хотя центурионы и признали право Катона занимать должность легата, он сомневался, что они согласятся выполнять приказы этого незрелого юноши, у которого военного опыта чуть больше, чем у новобранца. Катон покачал головой.

— Вы узнаете мои планы в свое время, трибун. Что же касается перспективы командования армией, я бы посоветовал вам быть поосторожнее с пожеланиями. Знаете ведь, как говорят?

— Да, командир. Но я должен быть готов к тому, что делать, если неудача лишит нас вас и Макрона.

— Неудача? Хороший эвфемизм, — сухо усмехнулся Катон. — Учитесь военному делу изо всех сил, Юний. Прислушивайтесь к ветеранам, цените их опыт. Тогда сможете хотя бы задумываться о том, чтобы командовать. Пока что вам приходится учиться на ходу. Вот и всё. Вы не готовы. Если погибну я, командовать станет Макрон. Если падет он, командовать станет кто-то еще, но не вы, несмотря на субординацию.

— А-а.

На лице трибуна появилось горькое разочарование.

— Я всего лишь хочу служить Риму, командир. Так преданно, как только могу.

— Преданно? — переспросил Макрон, усмехаясь. — Это армия, парень, а не храм. Здесь важны не ритуалы, церемонии и многозначительное бормотание, а совсем другие дела. Мы здесь не в игры играем. Наша работа — дело жизни и смерти, а это значит, что мы должны быть уверены, что солдатами командуют те, кто понимает, чем они занялись. Понял?

Юний возмущенно глянул на Макрона, но потом сглотнул и кивнул. Вежливо наклонив голову, придержал коня и отстал, оказываясь среди остальных офицеров.

— Азартный, да? — с улыбкой сказал Катон. — Вроде меня, когда я только начал служить.