– Вы требуете?! – Нарцисс чуть не подавился. – Да как ты смеешь, раб?! – Императорский советник перегнулся через балюстраду и заорал Тигеллину: – Центурион! Убей этого урода! И всех остальных, кто не желает выполнять приказы!

Возникла пауза, воздух словно дрожал от напряжения – гладиаторы и прочие бойцы потянулись к рукоятям своих мечей. Центурион Тигеллин выступил вперёд из шеренги своих солдат и посмотрел на Нарцисса:

– Да, мой господин?

Нарцисс яростно ткнул в него пальцем:

– Делай, что тебе приказано! Или тебя ждёт такая же участь! Выполняй!

Тигеллин отступил назад в шеренгу, поднял щит и выхватил меч из ножен. Нервно перевёл дыхание и выкрикнул приказ:

– Шестая центурия! Пилум… к бою!

Раздался грохот калиг – гвардейцы одновременно выставили одну ногу вперёд и опустили наконечники своих пилумов, направив их на гладиаторов. Катон осмотрел людей, стоящих напротив него, и прикинул, что их, должно быть, по крайней мере, человек восемьдесят. Силы примерно равны, даже если ситуация выйдет из-под контроля. Стоящий рядом с ним Макрон сосредоточил внимание на главаре и проворчал:

– А я-то надеялся, что больше никогда не буду драться с рабами. И уж во всяком случае, с гладиаторами.

– Ставлю сестерций против денария, что этих ребят тренировали в гладиаторской школе в Риме, – тихо сказал Катон.

Макрон глянул в его сторону. Гладиаторская школа при Большом цирке славилась по всей империи высоким качеством подготовки бойцов, которые в ней обучались. Макрон со свистом вдохнул:

– Значит, нам здорово не повезло.

Центурион Тигеллин, должно быть, разделял его озабоченность. Он велел одному из своих людей бежать к трибуну Бурру и просить у него подкреплений. Гвардеец бросился выполнять приказ, а Тигеллин поднял щит и повернулся лицом к гладиаторам:

– Шестая центурия, вперёд! Шагом… марш!

Шеренга преторианцев качнулась вперёд. Их парадные доспехи сияли на солнце, из-под них выглядывали безупречно белые туники. Прошло уже немало времени с тех пор, как Катон с Макроном сражались в шеренге рядовых, а не командовали боем, и Катон сосредоточился на том, чтобы держать шаг, не вырываясь вперёд. А главарь гладиаторов между тем протянул вперёд и вверх руку, обращаясь к Нарциссу:

– Вели преторианцам остановиться! Иначе прольётся их кровь! И император тебя будет считать в этом повинным, вольноотпущенник! – В его голосе звучало злобное презрение.

Катон быстро оглянулся назад и увидел, что Нарцисс с яростным выражением пялится на происходящее внизу, а его губы плотно сжались, так что рот превратился в узкую линию.