Из соседней комнаты вышел почтарь.

— Поговорил?

— Спасибо тебе, Теймур-даи! — Джафар постарался весело улыбнуться.

— О чем это вы болтали? — поинтересовался почтарь, переставляя телефон на стол.

— Да так… Приглашает к себе…

Теймур-даи покачал головой, поднял палец.

— Аллах знает, что ты его посланник, и аллах свидетельствует, что лицемеры — лжецы, — торжественно продекламировал он.

— Что это? — не понял Джафар.

— Знай, недостойный, что сейчас ты слышал первый раздел шестьдесят третьей суры корана!.. Иди с миром в свое общежитие.

Ветер обрушился на поселок незадолго до рассвета. В последние минуты перед ненастьем стояла напряженная тишина. Только с северных дальних предгорий доносился тоскливый плач ночных скитальцев — шакалов.

Но вот очнулось одинокое гранатовое деревце, дремавшее на поселковой окраине. Не было еще ветра — он только перевалил через горы и мчался к поселку, а гранат проснулся, его нежные листья затрепетали в тревоге.

Затем шорох прошел по кроне могучей чинары. В садах зашептались шершавые листья инжира.

И разом ударил ветер.

Пыльное облако поднялось над поселком, потянулось к белесому небу с прозрачным серпом молодого месяца. В гуле и свисте бури потонули голоса разбуженных непогодой людей, лай растревоженных псов.

А шторм, набирая силы, мчался через поселок к морю, вспенивал, мял воду, сотрясал островки с вышками.

Джафар проснулся, когда полностью рассвело. Дом подрагивал — казалось, по нему молотят огромные мягкие лапы.

Вспыхнул свет. Это Фируз включил лампу на своей тумбочке.