Ронка ощупал раненую руку. Ничего. Кровотечение остановлено. Подумаешь — плечо. Правая рука цела, голова ясна, и тренированное тело напружинено силой. Нет, еще не точка!

За оградой послышались шаги. Цокая подковками каблуков, приближался патруль. Голоса бойцов были возбуждены и самоуверены. Вот уже можно разобрать, что говорят. Звонкий, совсем молодой голос:

— Он не мог далеко уйти, я видел — он ранен. Он где-то здесь!

Другой, с хрипотцой:

— Вот! Смотрите — кровь!

Шаги затихли за оградой. Наверно, солдаты осматривают землю, ищут следы. Третий голос:

— Капли... И еще... Он пролез здесь!..

Снова шаги. Приближаются к тому месту, где Конрад нашел проход во двор. Неужели — попался?

Голос с хрипотцой:

— Сейчас проверим. Только осторожней. Он умеет стрелять, этот гад. Ты, Хесус, стой здесь. Вы, ребята, оцепите по углам. А мы с Франком прочешем двор. Пошли!

Ронка встал. Бесшумно, как кошка, прыгнул за угол сарая. С трех сторон — каменные стены. Не выбраться. Но зато отсюда, из-за укрытия, весь двор — как площадка в тире...

«Вы не ошиблись, парни, стрелять я умею». Правой рукой он достал из внутреннего нагрудного кармана пистолет с еще полной обоймой. Привычно, большим пальцем снял предохранитель...

И вдруг сверху, с крыши, металлическим мегафонным голосом рявкнуло:

— Бросай оружие! Лицом к стене! Руки за спину! Ты у нас на мушке!..

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

— Заходи, Артуро. Кофе пить будешь? Вот сигары.

Обрагон провел ладонью по седой щетине щеки. Лаптев не удивился бы, если бы он содрал кожу — даже на вид щетина была жесткой, как наждак.

— Спасибо. Выпил вашего кофе столько, что хватит на весь обратный рейс. Зашел попрощаться.

— Когда отчаливаешь?