— Брешут тати. Извели людей.

— Откуда знаешь?

— С их кривых слов, а то откуда ж?

Потеребил редкую бородку, достал было трубку, но снова сунул ее в карман. Ухмыльнулся.

— Ладно, не чужой я вам. Сбегаю на Шумак, разберусь, даст бог. Следы не язык, не соврут.

— Поезжай. Бойца тебе дам.

Грязнов вспылил, почти прикрыв заплывшие жиром глаза:

— Опять не веришь!

Вараксин промолчал.

Утром Грязнов и вызванный из Монд Шубалин верхами отправились в тайгу.

В тот же день начальник отряда вызвал по телеграфу Иркутск и сообщил Баку о беде.

Коммерсант и боец вернулись в село в первых числах сентября.

Отказавшись от еды, Артемий тотчас стал рассказывать о том, что удалось узнать.

Он прошел следом Леоновых и теперь может судить, что братаны верно сказали, что вранье.

В ущелье Ямангола, точно, была стоянка; правда и то, что два человека ушли лесовать в кедрач. Всё иное — брехня. Никто тех, двух, не искал — там только их отпечатки, уж он-то следы Леоновых знает!

Варна и Россохатский быстро вернулись к костру, но бивак уже был пуст. Ну, нетрудно понять! Следы чекиста и офицера шли поверх всех иных отпечатков. Далее. Шумак никто не бродил — у шивер ни одной помятой травинки, ни единой сдвинутой гальки.

Узнав это, Артемий направился по следам братанов к зимнику на Шумаке.

Еще издали, с сопочки, Грязнов увидел: там, где стояла изба, лишь угли да пепел. Дом сожгли.

Артемий велел бойцу отдыхать на берегу, чтоб не загубил следов, а сам побег к пепелищу.

Из обугленных бревен и кедра, возле какого стояла изба, Грязнов выбрал три пули брательников. Ну, как не их пули! Леоновы нарезают их крестом, чтоб разрывали жертву.