Мягко и ненавязчиво проникнуть в их жизнь помогла мне Мринмайи Ранаде. Она работала переводчиком первые полгода. Мое близкое знакомство с жителями Аннавади и их знакомство со мной не состоялось бы, если бы этому не способствовали тонкий ум, внимательный слух и душевное тепло, присущие этой женщине. Студентка Кавита Мишра несколько месяцев успешно переводила для меня на встречах и интервью. А с апреля в 2008-м к проекту подключилась Уннати Трипатхи, талантливая молодая женщина, излучающая социологию в Мумбайском университете. Она была моим переводчиком до самого окончания сбора материала. По мнению скептически настроенной Уннати, человек с Запада вряд ли может адекватно описать жизнь местных трущоб. Однако она привязалась к обитателям Аннавади, полюбила их, а потому помогла мне совершить невозможное. Вскоре она стала для меня верным и незаменимым помощником, партнером в исследованиях, ценным собеседником и критиком. Очень многие мысли и идеи, вошедшие в книгу, родились в ее голове. Три года мы проводили целые дни в кишащих крысами мусорных сараях Аннавади, вместе с ворами совершали ночные вылазки к сверкающим новым терминалам аэропорта. Конечно, нам не было ясно, поможет ли все это найти ответ на вопрос, какие возможности открываются перед обездоленными людьми в полном контрастов и неравенства глобализованном мире. С уверенностью можно сказать только одно: может быть, поможет.

Почти все события, описанные в книге, происходили у меня на глазах. Правду о том, что мне не довелось увидеть, я старалась узнать в ходе подробнейших интервью сразу после того или иного происшествия или изучая документы. Это касалось, к примеру, самосожжения Фатимы Шейх и того, что случилось сразу после него. Я выслушала показания 168 человек, с некоторыми говорила по нескольку раз, а также читала полицейские протоколы, записи, сделанные в больнице, в морге, стенограммы суда.

Собирая и обрабатывая противоречивую информацию, касающуюся этой трагедии и других эпизодов книги, я поняла, что самыми надежными свидетелями являются дети. Они не оглядываются на политические, финансовые и религиозные раздоры взрослых. Им все равно, что о них подумают, если они расскажут правду. Скажем, дочери Фатимы, присутствовавшие при ссоре соседей и самосожжении их матери, твердо стояли на том, что Абдул Хусейн непричастен к этой драме. То же самое сказали и другие дети Аннавади, чьим зорким глазам и острому уму я со временем привыкла доверять.