Спасибо товарищ капитан, но я не курю, деликатно отказывается сержант. Николай, немного стесняясь, вытаскивает из раскрытого портсигара папиросу, прикуривает, выпускает дым, затем тоже произносит слова благодарности: Спасибо за угощение! Я таких дорогих папирос ещё не курил.

Кури на здоровье! Потом времени может и не быть, звучат слова капитана.

Капитан критически осматривает ячейку, остаётся доволен и уходит к зданию заставы...

Ближе к шести часам на заставу стали прибывать первые раненые из группы Боголика, от которых мы узнали, что группа не успела добежать до позиций у реки, залегла и вступила в бой на подступах к бункерам. Минут десять наши дружно вели огонь по немецким солдатам, а потом немцы вызвали на помощь артиллерию и миномёты, которые из-за Буга стали бить по редкой цепочке залёгших, убивая и калеча залёгших пограничников. От огня артиллерии и миномётов часть бойцов погибла, а другая была рассеяна. Младший лейтенант Боголик был сильно контужен и потерял сознание. Максаков под обстрелом разыскал бесчувственное тела командира, вынес его из зоны обстрела, привёл в сознание и помог вернуться на заставу. Двое легкораненых бойцов принесли тяжелораненого старшину Сухова, который был очень плох. Оставшиеся в живых пять человек из группы, вернулись на заставу.

Старший сержант, докладывайте! спокойно, спрашивает Гринченко, потом негромко поясняет: Только не громко и без эмоций. На нас смотрят бойцы.

Немцы. Переправляются на наш берег. На штурмовых лодках... Много... негромко отвечает капитану Максаков, потом поясняет: Я видел, что они уже переправились и стали выдвигаться в сторону высот. Мы залегли и ударили по ним.

Спокойнее, Максаков. Докладывайте спокойнее и более подробно, спрашивает старшину заставы Гринченко, желая уточнить более подробные детали: Много - это сколько?

Я видел человек двести. Двигались нам на встречу. На берегу много лодок. Они наводят понтонный мост. Прямо у воды стоят бронетранспортёры, отвечает Максаков, потом со злостью продолжает говорить: Когда мы стали стрелять, они залегли, а уже через несколько минут из-за реки по нам стали бить их орудия и миномёты. Товарища младшего лейтенанта прилично приложило.

Закончив свои минно-пакостные "дела", я и Василий Богдашов возвращаемся к заставе. Помошник мне больше не нужен и я отпускаю парня. Сам же направляюсь ко двору заставы, где встречаю пахнущих свежей пороховой гарью бойцов из группы младшего лейтенанта Боголика, двое из которых поддерживают раненого старшину из комендатуры, который по виду очень плох. Глядя на наспех перевязанные раны и страдания парня, понимаю, что без срочной операции ему не выжить. Боголик без фуражки сидит на скамье, бледное лицо командира покрыто грязью и копотью, возле раковин его ушей видна запёкшаяся кровь, которую боец-санинструктор пытается смыть влажной марлевой салфеткой.