Когда? Как это случилось? Где он? звучат вопросы Гульдяева. После ответа бойца военврач громко отдаёт распоряжения: Отведёшь на место! По дороге расскажешь, как всё случилось! Со мной пойдут Прошин и Ходосюк, затем, после нескольких секунд раздумья, он обращается к собравшейся уйти из землянки Марии: Сержант Воронова, отставить! Вы пойдёте вместе с нами!...

Пока шли по траншее, посыльный рассказал, как комиссар дивизии оказался на плацдарме:

Этого Журбу ящё помню, когда он комиссарил в 252-м полке... А до толе, в самом начале... в разведроте был политбойцом. Сколь раз с разведчиками в поиск ходил... из окружения людей вывел. Геройский мужик и настоящий партиец! Не сидел на месте, как некоторые... Мы его на передке не раз и не два видали... если надо, то и в атаку первый встанет... Вот и сёдни, когда узнал, что немец стал теснить батальон, добрался до наших и полез в саму кашу!

Сильно его задело? звучит вопрос Гульдяева.

Я сам того не видал, отвечает боец и тут же объясняет, что ему известно: Слышал, как ребята орать начали... Санитаааара суда! Быстроооо! Комиссаааара ранило! Ротный Крохмаленко приказал мне пулей лететь за вами...

В бывшей немецкой землянке, прямо на столе, сколоченном из грубых досок, на чьей-то шинели лежит мужчина лет сорока. При свете зажжённой трофейной лампы тускло блестит орден Боевого Красного знамени, привинченный над левым карманом гимнастёрки. Коверкотовая гимнастёрка полкового комиссара распорота до груди, рана на животе плотно замотана бинтом, сквозь повязку ярким пятном алеет большое пятно крови. Рядом на скамье лежат стёганый ватник, командирский пояс с наплечными помочами, кобура с наганом и фуражка с защитного цвета околышем. Тут же стоит боец-санитар, протирающий смоченным водой куском ткани бледные щёки, лоб и губы раненого, который потерял много крови и ослаб. Полковой комиссар находится в сознании, терпит боль и даже порывается подняться...

Георгий Владимирович, как вы себя чувствуете? негромко спрашивает военврач, склонившись над телом Журбы.

Ничего... терпеть можно отвечает полковой комиссар, потом сокрушается: Жаль, что так не вовремя, меня... припечатали и теперь... он хочет сказать ещё что-то, но сил не хватает и раненый замолкает на полуслове.

Молчите... Товарищ комиссар, больше не слова. Вам нельзя говорить! твёрдо произносит военврач. Он выпрямляется, делает несколько шагов от раненого и стоит в некоторой задумчивости. Сквозное ранение в брюшную полость! Угораздило же его так нарваться... Что с кишечником и внутренними органами, пока не ясно...