– Ну, как тебе показалась наша компаньонка? – поинтересовался я, накладывая себе маринованных подосиновиков.

– Ничего, довольно симпатичная! – непроизвольно взглянул Воркунов на ту дверь, за которой только что она исчезла. Только вот что странно. В моём представлении француженки должны быть более эффектными, что ли. Эта же держится чересчур чопорно, словно учительница младших классов. У неё на лице даже губной помады не видно! А ведь она со своей фигуркой, ухоженными и к тому же светлыми волосами могла бы выглядеть куда как более привлекательно!

– Кого ей здесь привлекать? – непроизвольно усмехнулся я. Меня? Или тебя? К тому же она сюда приехала вовсе не за этим. Да мы с тобой для неё и несколько староваты. И чего уж скрывать, бедноваты! Тут я случайно слышал, что она в день тратит больше двадцати долларов, причём так, на всякую мелочь.

– Это пока, – недовольно фыркнул Михаил. А вот как отыщем золотишко, тогда посмотрим, кто здесь будет более привлекателен!

Он решительно отхлебнул большой глоток из бокала и с мечтательной улыбкой откинулся на спинку стула.

– Э-эх скорей бы…, – задумчиво произнёс он, делая вилкой этакое неопределённое движение в воздухе.

– Что, скорее?

– Скорее бы добраться до нужного места, – не сразу отозвался он, – порыться там всласть. Не терпится. Я уж какую ночь сплю и будто вижу, как золото медленно струится сквозь мои пальцы. Ловлю его ловлю, стараюсь схватить хоть что-то, а проклятые пальцы почему-то совсем не гнутся. Все монетки словно сухой песок проваливаются у меня сквозь ладони и падают под ноги.

Нехороший холодок этаким скользким червячком пробежал по моей спине. Но чтобы не расстраивать моего друга, я не стал говорить ему о том, что тоже вижу аналогичные сны. Это было довольно неприятно. Сразу вспомнилась Санкт-Петербургская гадалка и её не слишком оптимистичные предсказания. Моё настроение разом упало, и даже аппетит, до сей поры столь изрядный, мигом сник. Я поскорее допил вино и, не отвечая на его слова, принялся буквально насильно запихивать в себя жаркое с зелёным горошком и картошкой фри. А Воркунов всё говорил и говорил, вовсе не ожидая от меня каких-то ответов или даже поддакивания. Только теперь я понял, как глубоко он продумал наши дальнейшие действия. Выяснилось, что у него была целая теория насчёт того, что следует делать с золотом после того, как оно будет найдено.

– Обратно в Москву мы золотишко не повезём! – хищно сверкая глазами, шептал он мне на ухо, и лицо его было искажено словно у мифического дьявола-искусителя. Появляться в центре с монетами слишком опасно. По-моему, сейчас вдвое опаснее, чем было при коммунистах. Там только уголовный розыск свирепствовал, выявляя всяких там валютчиков. А теперь всякий норовит разбогатевшего человека ограбить. И бандиты, и милиция и власти всех мастей и даже церковники, все жаждут тебя обчистить, словно зрелый мандарин. В этом вопросе все у нас как были, так и остались убеждёнными коммунистами. Главное теперь для всех и каждого, кто имеет хоть какую-то власть, ободрать всех остальных, кто этой власти не имеет.