— Вперед! — рявкнул я. — Убейте их!

И мы атаковали.

Даже когда враг встревожен, всегда найдутся люди, жаждущие битвы, бесстрашные, что переживут любой ужас. Один из таких убил Свитуна, державшего щит высоко, как и все в первом ряду, и пригнувшегося за ним в ожидании удара. Возможно, Свитун споткнулся на ступенях или слишком наклонился вперед, потому что топор вонзился ему прямо в затылок. Я этого не видел, хотя слышал, как Свитун взвыл. Я присел, прикрыв щитом голову и держа наготове Осиное Жало. Вздох Змея остался в ножнах и пробудет там до тех пор, пока мы не проломим стену из щитов. В тесноте схватки, когда ты чуешь последнее дыхание врага, нет лучше оружия, чем короткий меч, сакс.

Мы бегом преодолели ступени и подняли щиты, а враги ударили по ним с победным ревом. Свитун погиб, как и датчанин Ульфар, и бедняга Эадрик, мой бывший слуга. От звонкого удара мой щит задрожал, но я все же не упал на колени и решил, что это был меч. Если бы Вальдере выжил или Этельхельм знал свое дело, он бы поставил в первый ряд воинов с тяжелыми смертоносными топорами, и нас перебили бы, как режут скот до прихода зимних холодов. Они же были вооружены мечами, а мечом не собьешь с ног. Им можно проткнуть или порезать, но чтобы превратить врага в месиво из сломанных костей, крови и плоти, ничто не сравнится с тяжелым топором. Нацеленное в меня оружие оставило вмятину на железном умбоне в центре щита, но это был его последний удар.

Я уже ткнул Осиным Жалом вперед и вверх и ощутил, как меч проткнул кольчугу, крепкие мускулы и добрался до чего-то мягкого. Я налег на щит и повернул клинок, чтобы тот не застрял в кишках, а из-за спины, между мной и сыном, высунулось копье и воткнулось в ляжку врага. Из раны хлынула кровь, и тот, кого я насадил на Осиное Жало, покачнулся, и наша стена двинулась вперед. И думаю, хотя точно не помню, что мы выкрикнули боевой клич.

Я добрался до верхней ступени. Трупы мешали двигаться дальше. Пришлось идти по ним. На меня обрушился еще один удар, отклонив щит в сторону, но слева стоял Берг, и его щит поддержал мой. Я ткнул Осиным Жалом, и меч уткнулся в дерево, я выдернул его и ударил пониже, теперь уже в кольчугу и плоть. Над кромкой щита заорал какой-то бородач, но вопль превратился в предсмертную агонию, когда сакс Берга вошел противнику под ребра. Справа от меня сын с криком вонзил сакс между двумя вражескими щитами. Тот, кого ранил Берг, упал, и я на него наступил.

Копьеносец позади меня убил упавшего и снова ткнул копьем, нацелив его кому-то в пах. Человек взвыл, выронил щит и наклонился, кровь брызнула на камни, и я вдарил ему по хребту Осиным Жалом, перерубив позвоночник. Он тоже рухнул. Я наступил ему на голову и перешагнул через тело. Мы проломили два или три вражеских ряда. Еще один шаг вперед. Держать щит ровно. Заглянуть за кромку. Вопит глубоко запрятанный страх. Забыть о нем. Воняет дерьмом. Дерьмом и кровью, так смердит слава. Враг еще больше напуган. Убить его. Держать щит ровно. Убить.