Оставалось всего двадцать шагов до подножия, но нам предстояло преодолеть мягкий сугроб, наметенный из снежной пыли, поднятой лавиной. Лео благополучно проскользнул через него, я шел на один-два ярда правее своего друга, как вдруг наст проломился; вполне естественно, но не очень разумно я стал барахтаться, как бьется выброшенная на песок камбала, и с пронзительным, быстро приглушенным воплем провалился под снег.

Всякий, кому приходилось погружаться в глубокую воду, знает, что это ощущение не из приятных; могу заверить, что проваливаться в рыхлый снег еще меньшее удовольствие, ужаснее только тонуть в болоте. Я опускался все ниже и ниже, пока не уперся в выступ скалы, – только это и спасло меня от неминуемой гибели. Снег тут же сомкнулся над моей головой, стало темно и трудно дышать. Однако снежный нанос был так мягок, что я смог разгрести его над собой, образовавшаяся полость медленно наполнилась воздухом. Затем я уперся руками в скалистый выступ и попробовал приподняться, но это мне не удалось: слишком тяжел был груз надо мной.

Оставив надежду, я стал мысленно готовиться к смерти. Это было не так уж неприятно. Я не вспоминал всю свою прошедшую жизнь, как это бывает с утопающими; нет, в этот миг перед моими глазами появилась Айша – это лишний раз показывает, как сильна ее власть надо мной. Она была не одна, а с кем-то еще, и все мы находились в темном скалистом ущелье. Одета Айша была в длинную, удобную для путешествия накидку, ее прекрасные глаза выражали дикий страх. Я приподнялся, чтобы приветствовать ее и рассказать о случившемся, но Она вскричала громким, полным сосредоточенной ярости голосом:

– Что здесь произошло, какая беда? Я вижу, ты жив, а где же мой господин Лео? Говори, где ты спрятал моего господина, говори – или я тебя убью.

Видение было необыкновенно ярким и отчетливым и в свете последующих событий весьма и весьма примечательным, но оно исчезло так же быстро, как и возникло.

И тут сознание оставило меня.

Я увидел свет. И услышал голос Лео.

– Хорейс, – кричал он, – Хорейс, держись за ложе моего ружья, да покрепче!

Я отчаянно ухватился за протянутое мне ружье, Лео потянул вверх. Это было бесполезно, я даже не пошевельнулся. Подумав, я напрягся и по счастливой случайности или по милости Небес уперся ногами в скалу. Лео вновь потянул ружье, и я изо всех сил оттолкнулся. И вдруг снег раздался, и я выскочил наружу, как лисица из своей норы.

Выскакивая, я опрокинул Лео на спину, и мы с ним покатились по крутому склону, остановились мы уже на самом краю пропасти. Я присел, судорожно глотая – такой сладостный! – воздух. Взглянув на руку, я увидел, что вены на ее тыльной стороне вздулись и стали черными-черными. Ясно, что я был уже при смерти.