– Сколько времени я там пробыл? – задыхаясь, спросил я Лео, он сидел рядом со мной, вытирая пот, который ручьями бежал по его лицу.

– Не знаю. Минут двадцать, вероятно.

– Двадцать минут? А мне показалось, двадцать столетий! Как тебе удалось меня вытащить? Ты же не мог стоять на этом мягком снегу?

– Нет, конечно; я лег на шкуру яка там, где снег потверже, и стал разгребать снежную пыль; я знал, где ты провалился, – это было недалеко. Наконец я увидел кончики твоих пальцев: они так густо посинели, что сначала я принял их за камни; затем я сунул тебе ружье. К счастью, ты смог за него ухватиться. Не будь мы оба так сильны, мне ни за что не удалось бы тебя спасти.

– Спасибо, старина, – просто сказал я.

– Не стоит благодарности, – ответил он с одной из своих быстрых улыбок. – Или ты полагаешь, что я хотел продолжать это путешествие один? Надеюсь, ты немного отдышался, пошли дальше. Ты лежал в холодной яме, тебе надо размяться. Смотри, мое ружье сломано, а твое потерялось в снегу. Ну что ж, зато нет необходимости тащить патроны. – И он уныло улыбнулся.

Идти вперед явно не имело никакого смысла, и мы повернули к тому месту, где кончалась дорога, милях в четырех от нас. В конце концов мы достигли его благополучно. Однажды перед нами пронеслась глыба снега величиной с церковь, в другой раз на нас ринулся, точно нападающий лев, большой валун с горы, подобный тем камням, которые Полифем швырял в корабль Одиссея; перепрыгнув через наши головы, валун с разгневанным воплем исчез в глубинах ущелья. Но мы не обращали на все это внимания, наши нервы были перенапряжены, и мы уже утратили чувство опасности.

Достигнув конца дороги, мы увидели на снегу свои собственные следы и следы яка. Я смотрел на них с волнением – так странно было, что мы остались в живых и вот стоим, их разглядываем. Затем мы заглянули в пропасть. Нечего было и думать о спуске по отвесной стене.

– Пошли к леднику, – предложил Лео.

Мы подошли к леднику, спустились и попробовали заглянуть вниз. Глубина ущелья, насколько мы могли судить, составляла здесь около четырехсот футов. Но достигает ли свешивающийся язык льда дна – мы не могли определить, ибо через две трети расстояния он загибался внутрь, словно конец лука, и строение нависающих по обеим сторонам скал было таково, что мы не могли видеть, где он кончается. Мы поднялись обратно и сели, нами завладело горькое, беспросветное отчаяние.

– Что же нам делать? – спросил я. – Впереди – смерть, позади – смерть, ведь мы не можем пересечь горы, не имея ни еды, ни ружей, чтобы ее добывать. Здесь – тоже смерть, голодная смерть. Мы сделали все возможное, но потерпели неудачу. Развязка уже близка, Лео. Нас может спасти только чудо.