Наступила тишина, затем Лео – он явно нервничал – сказал по-английски:

– Хорошо бы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте: разговор будет пренеприятнейший.

– Не думаю, – ответил я, – а если и будет, то это, может быть, к лучшему: в таких вот неприятных разговорах часто выясняется правда, а она нам так нужна… – Тут я запнулся, вспомнив, что эта странная женщина утверждала, будто ее лазутчики подслушали, о чем мы разговаривали в горах, но ведь мы говорили только по-английски.

Мои опасения оказались вполне обоснованными, ибо Хесеа спокойно повторила за мной:

– Ты прав, Холли, в неприятных разговорах, как вино из порванного бурдюка, нередко выплескивается истина.

Она замолчала; излишне говорить, что я не настаивал на продолжении этой беседы.

Двери распахнулись, вошла процессия людей в черном, за ней следовал шаман Симбри, за ним восемь жрецов несли гроб с телом Хана. Гроб сопровождала Атене, с головы до пят закутанная в черное покрывало, а в самом конце шествовала еще группа жрецов. Перед алтарем гроб поставили на пол, жрецы отошли назад. Атене и Симбри остались перед гробом одни.

– С какой просьбой обращается ко мне мой вассал, Хания Калуна? – холодно осведомилась Хесеа.

Атене шагнула вперед и с явной неохотой преклонила колена.

– О древняя Мать! Я чту твою священную миссию, как чтили многие поколения моих предков. – Она наклонила голову. – Мать! Этот покойник имеет право на погребение в огненном кратере твоей священной Горы: это право было с самого начала даровано всем нашим правителям.

– Да, это право даровано всем правителям, – подтвердила Хесеа, – еще моими предшественницами; не будет в нем отказано ни твоему покойному господину, ни тебе, Атене, когда пробьет твой час.

– Благодарю тебя, о Хес, и молю, чтобы ты письменно закрепила это право, ибо твоя почтенная глава убелена уже снегом старости и не сегодня завтра ты покинешь нас. Посему вели писцам занести свое повеление в книгу законов, дабы та Хесеа, что сменит тебя, могла свершить погребальный обряд, когда придет для него время.

– Перестань, – остановила ее Хесеа. – Перестань изливать свою желчную злобу по поводу того, что тебе следует почитать, о глупое дитя: может быть, завтра огонь поглотит и недолговечную молодость, и красоту, которыми ты так гордишься. Повелеваю тебе: замолчи, расскажи мне, каким образом погиб твой господин.

– Спроси этих странников, что были его гостями: его кровь – на их руках и взывает к отмщению.

– Я убил его, – сказал Лео, – ради спасения собственной жизни. Он хотел затравить нас своими собаками, вот следы их клыков. – Он показал на мою руку. – Жрец Орос знает, он перевязывал раны.