Но здесь уже не было ни тела Лео, ни Айши, Айши царственной, Айши божественной, только мы, оставшиеся.

Куда Она скрылась? Не знаю. Знаю лишь, что когда двукрылый огонь приблизился к снова вспыхнувшей, как бы в знак приветствия, огненной завесе, я как будто бы увидел две величаво парящие фигуры и даже разглядел лица – Лео и Айши.

В течение последующих томительно долгих месяцев я часто, блуждая в храме или среди зимних снегов, устилавших склоны Горы, пытался ответить себе на этот вопрос: куда Она скрылась? Я обращался к своему сердцу, обращался к Небесам, обращался к духу Лео, который витал надо мной.

Но я так и не получил определенного ответа и не рискну высказать никаких предположений. Тайна обволакивала и происхождение, и существование Айши – я не знаю об этом ничего достоверного; точно так же тайна обволакивала ее смерти, вернее сказать, ее уходы, – я не могу даже допустить мысли, будто Она мертва. Конечно же, Она продолжает жить – если не здесь, на земле, то в каких-нибудь горних сферах.

Так я верю, и когда пробьет мой час, а он уже совсем недалек, я узнаю, оправдается ли моя вера и явится ли Айша за мной, чтобы быть моей проводницей, как Она поклялась перед смертью. И еще я узнаю то, что Она собиралась открыть Лео, когда он умер: высшую цель их жизни и любви.

Остается совсем недолго, я могу терпеливо подождать, хотя сердце мое разбито, я в безутешном отчаянии.

Орос и все жрецы были ко мне очень добры. Да и как могло быть иначе, ведь они хорошо помнили, что в свое время им неминуемо придется дать полный отчет их грозной повелительнице. В благодарность и я делал для них все, что мог, разработал, в частности, систему управления завоеванной страной Калун, дал им много разных советов.

И вот долгие зимние месяцы истекли, снега растаяли. Пора было отправляться. Они дали мне много драгоценных камней из своих сокровищниц, чтобы я не нуждался в пути; золота у меня было так много, что я не мог унести его один. Они провели меня по Равнине, где крестьяне – те, что уцелели, – пахали и сеяли, к городу Калун. Кругом были почерневшие развалины, один лишь мрачный дворец Атене стоял невредимым, но туда я не захотел заходить, ибо этот дворец был для меня – и навсегда останется – Домом Смерти. Я остановился за крепостной стеной, у реки, как раз там, где мы с Лео высадились, после того как безумец Хан отпустил нас на свободу – точнее сказать, отдал на растерзание своим кровожадным псам.

На другой день мы сели в лодку и отправились вверх по реке, мимо того места, где затравили двоюродного брата Атене. Ночь я провел в доме над воротами: это была бессонная ночь.