– Когда мы двинемся отсюда, нам, вероятно, придется возвращаться по воде, если только до тех пор мы не закупим свежих волов, – сказал Мейер, с сомнением поглядывая на тяжело дышавших измученных животных.

– Почему? – тревожно спросил мистер Клиффорд.

– Потому что мухи цеце искусали многих из наших волов, а также и мою лошадь, и яд уже начинает оказывать свое действие. Я еще сомневался прошлой ночью, но сейчас я уверен в этом. Посмотрите на их глаза. Это случилось еще в кустарниках в долине, где мы останавливались восемь дней тому назад. Я говорил тогда, что не следовало этого делать.

В это время они пришли к гребню холма, и оттуда перед ними открылся величественный вид развалин, окружавших Бамбатсе. Теперь трое белых сели на лошадей. Прямо перед путниками возвышался крутой холм, который как бы вдавался в широкую Замбези, служившую ему защитой с трех сторон. Четвертая его сторона, находившаяся как раз перед ними, тоже была защищена природой, воздвигнувшей здесь неприступную, совершенно отвесную гранитную скалу, поднимавшуюся от самого подножия холма на высоту пятидесяти футов. Только в одном месте было нечто вроде естественной скалистой дорожки, которая вела в город. На самом холме, который, вероятно, занимал восемь или десять акров и был окружен глубокой донгой, или рвом, возвышались три кольца укреплений, расположенных одно над другим; стены были мощной кладки, очевидно, возведенные в давно минувшие времена. Глядя на них, Бенита без труда поняла, почему несчастные португальские беглецы избрали Бамбатсе своим последним убежищем, где они погибли не от рук дикарей, преследовавших и окруживших их со всех сторон, а только от голода. И в самом деле, крепость казалась неприступной для любой армии, если только нападающие не располагали осадными орудиями.

По эту сторону естественного рва, который, без сомнения, в былые времена наполнялся водой, отведенной от Замбези, раскинулась деревушка макаланга, состоявшая примерно из семидесяти-восьмидесяти жалких хижин такой же круглой формы, как и дома их предков, но выстроенных из глины и тростника. Их окружали сады и четырехугольные поля, очень хорошо обработанные и в это время года колосившиеся хлебами. Зато скота Бенита нигде не увидела; это заставило ее предположить, что его держали для безопасности на холме, за стенами укрепления.

Фургон, подпрыгивая на дороге, прогремел по деревне, немногие выбежавшие из домов женщины и дети боязливо посмотрели на него. Вскоре путники достигли скалистой дорожки, которая у стены замыкалась нагромождением больших каменных глыб, взятых из развалин, и кучами колючего кустарника. Пока фургон стоял, а сопровождающие путников макаланга при помощи немногих появившихся теперь мужчин очищали путь, Бенита смотрела на массивную круговую стену, имевшую около сорока футов высоты и двадцать – толщины, выстроенную из чистого гранита, без цемента, и украшенную орнаментом из разноцветных пород камней. В толще стены Бенита различила выемки, в которых когда-то был подъемный мост, уже давным-давно исчезнувший.