Старое лицо сразу сделалось непроницаемым, всякое выражение на нем исчезло, скрылось за тысячей мелких морщинок. Он ответил:

– Нет, белый человек. Мне ничего не поручено передать тебе. Ты такой ученый, можешь сам обратиться к небесам и прочесть то, что в них написано, если только ты сможешь… Пришельцы, – продолжал он уже другим тоном, – я приветствую вас при моих детях и от их имени. Мой сын Тамас, я приветствую и тебя тоже, ты хорошо исполнил возложенное на тебя поручение… Слушайте же: я знаю, что вы устали и хотели бы отдохнуть и поесть, но потерпите немного, ибо мне нужно сказать вам несколько слов. Взгляните вокруг. Это весь мой народ, тогда как прежде нас было столько, сколько весною бывает листьев вон на том дереве. Куда они все девались? Все по вине племени матабеле, лютых собак, которых за два поколения до нас Мзиликази, полководец Чаки, привел с юга в нашу страну, чтобы из года в год грабить и убивать.

Мы не воинственны, мы изжили войну и жажду убийства. Мы мирные люди, мы желаем возделывать землю, заниматься ремеслом, которое перешло к нам от наших предков, и прославлять небеса, на которые попадаем для воссоединения с духами наших праотцов. Они же свирепы, сильны и жестоки; они приходят сюда и убивают наших детей и стариков, уводят с собой в рабство молодых женщин и девушек, угоняют весь наш скот. Где наш скот? Лобенгула, вождь матабеле, забрал его у нас; осталось всего несколько коров, молока которых едва хватает для больных детей и младенцев, лишившихся матерей. А между тем он все продолжает посылать за скотом. «Дай дань, – говорят его посланцы, – не то мы пошлем на вас своих воинов, они придут и возьмут дань и вашу жизнь в придачу. Но у нас уже нет скота, весь скот отдан. У нас ничего не осталось, кроме этой старой горы, нескольких построек на ней и горсти зерна, которым мы живем. Да, это говорю я – я, Молимо, предки которого были великими властителями, я, человек, в голове которого больше разума, чем в головах всех матабеле!

Произнеся эти слова, старец опустил свою седую голову на грудь, и слезы потекли по его изможденным щекам; все его единоплеменники воскликнули:

– Мамбо, это истинная правда!

– Слушайте меня дальше, – продолжал он. – Так как Лобенгула снова начал угрожать нам, я послал гонцов к этим белым людям, которые однажды уже побывали здесь, и велел передать им, что если они привезут мне сто ружей, а также порох и пули, чтобы мы могли отразить нападение матабеле из-за этих крепких стен, я проведу их в тайное, священное место, куда вот уже шесть поколений не ступала нога ни одного белого человека, и позволю им искать зарытый там клад, тот самый клад, который они хотели найти четыре зимы тому назад.