– Довольно, – сказал Мейер. – Как давно это было?

– Тридцать три тысячи двести один год назад, – без колебаний ответила она.

– Пропустите тридцать тысяч лет, – приказал он, – и скажите мне, что вы видите.

Наступило довольно продолжительное молчание.

– Почему вы не отвечаете? – спросил он.

– Будьте терпеливы: я переживаю все эти тридцать тысяч лет – много жизней, много веков, но ничто не может быть пропущено.

Снова воцарилось довольно продолжительное молчание, после чего она наконец заговорила:

– Все они исчезли, и теперь, три тысячи лет тому назад, я вижу это место сильно изменившимся и населенным толпой молящихся людей в странных одеяниях с пряжками. Позади меня стоит изображение богини с жестким, спокойным лицом, перед алтарем горит огонь, и священники в белых одеяниях приносят в жертву младенца, который громко кричит…

– Дальше, дальше, – перебил ее Мейер, словно почувствовав весь ужас описываемой сцены. – Пропустите две тысячи семьсот лет и скажите, что вы видите.

Снова наступила пауза, во время которой душа, пробужденная им в теле Бениты, переживала все эти века. Наконец она медленно проговорила:

– Ничего, это место черное и пустынное, и только мертвые спят под полом.

– Подождите возвращения живых и тогда говорите, – приказал Джейкоб.

– Они здесь, – сказала она довольно скоро. – Бритые монахи, из которых один создает это Распятие, а затем их потомки, преклоняющие колени перед изображением над алтарем. Они приходят и уходят; о ком же я должна рассказывать?

– Расскажите о португальцах, о тех, которые оказались вынужденными умереть здесь.

– Я вижу их всех, – ответила она после некоторой паузы. – Их двести три человека. Они ободраны, измучены и голодны. Среди них находится красивая молодая девушка. Она приближается ко мне, проникает в меня… спросите ее, – договорила Бенита едва слышным голосом, – я уже больше не я.

Мистер Клиффорд хотел было удержать его, но Мейер сердито велел ему молчать.

– Говорите, – приказал он, но сидевшая перед ним молодая девушка только покачала головой. – Говорите, – повторил он, и чей-то голос, непохожий на голос Бениты, ответил ему на незнакомом языке:

– Я слышу, но не понимаю ваших слов.

– Великий Боже! – воскликнул Мейер. – Она говорит по-португальски. – Это открытие поразило его, так как он знал, что Бенита не говорила на этом языке. Сам же он был с ним немного знаком, так как ему довелось некоторое время прожить в Лоренсу-Маркише[29].