Он колебался и казался провинившимся: мистер Клиффорд был плохим актером.

– Я вижу, что так и было, уверена, что мы куда-то ходили. Отец, скажи же мне. Я должна знать, я хочу знать!

Он не выдержал и уступил.

– Я не хотел тебе говорить, дорогая, но, может быть, так будет лучше. Это ужасно странная история. Обещаешь ли ты мне не волноваться?

– Я могу обещать, что не стану волноваться сильнее, чем в настоящую минуту, – ответила она с печальной усмешкой. – Продолжай, пожалуйста.

– Ты помнишь, что Джейкоб Мейер все хотел загипнотизировать тебя?

– Я вряд ли забуду это.

– Ну так вот, прошлой ночью он тебя загипнотизировал.

– Как? – воскликнула она. – Как? О, как это ужасно! Теперь мне все понятно. Но когда же это произошло?

– Вероятно тогда, когда ты крепко уснула. Я услышал какой-то шум, который и разбудил меня. Когда же я вышел из своего шалаша, то увидел, что ты шла за ним, как мертвая, с лампой в руках.

Тут он рассказал ей все происшедшее, а она слушала его, пораженная ужасом.

– Как он осмелился? – проговорила она, когда он кончил свой длинный рассказ. – Я ненавижу его; я почти жалею, что ты не убил его.

Она сжала свои маленькие кулаки и погрозила ими в воздух.

– Это вовсе не христианское чувство, мисс Клиффорд, – произнес голос позади нее. – Но так как теперь уже половина второго, а я все еще жив, то я пришел напомнить вам, что нам пора завтракать.

Бенита повернулась на камне, на котором сидела, и увидела Джейкоба Мейера, стоявшего в кустах, недалеко от стены. Глаза их встретились. В ее взгляде сквозил вызов, а в его – сознание своей силы.

– Я не хочу завтракать, мистер Мейер, – сказала она.

– А я уверен, что вы хотите. Пожалуйста, спуститесь и съешьте что-нибудь. Пожалуйста, спуститесь.

Слова эти были произнесены смиренным, почти умоляющим тоном, но Бените почудилось в них приказание. Они с отцом неохотно спустились с полуразвалившейся стены, и оба последовали за мистером Мейером к месту их стоянки.

После того как они поели – или сделали вид, что поели, – он наконец заговорил: