– Затем к де Муи, которого я видел сегодня утром в первый раз, а уже сегодня вечером он оказался очень близким вам человеком.

– К де Муи?

– Да.

– Откуда у вас такие подозрения?

– Выслушайте меня… я узнал его по росту, по цвету волос, по моему непроизвольному чувству ненависти! Ведь это он сегодня утром был у герцога Алансонского?

– Хорошо, но какое же это имеет отношение ко мне?

– Герцог Алансонский ваш брат, и, говорят, вы очень его любите; вы, вероятно, намекнули ему на потребности вашего сердца, а он, по придворному обычаю, пошел навстречу вашему желанию и подослал к вам де Муи. Было ли только счастливой для меня случайностью то, что король Наваррский оказался здесь одновременно с ним? Не знаю. Но, во всяком случае, мадам, будьте со мной откровенны: такая любовь, как моя, сама по себе имеет право на откровенность. Вы видите, я у ваших ног. Если то, что вы чувствуете ко мне, лишь прихоть, я возвращаю вам ваше слово, ваше обещание, вашу любовь, возвращаю герцогу Алансонскому его милостивое отношение ко мне и мою должность дворянина при его особе и еду искать смерти под стенами осажденной Ла-Рошели, если любовь не убьет меня раньше, чем я туда попаду!

Маргарита с улыбкой слушала эти пленительные слова, любуясь его движениями, полными изящества; потом задумчиво склонила свою красивую голову на руки и спросила:

– Вы любите меня?

– О мадам! Больше жизни, больше спасения моей души, больше всего на свете! А вы, вы… меня не любите.

– Несчастный безумец! – прошептала она.

– Да, да, мадам, – воскликнул Ла Моль, стоя на коленях, – я говорил вам, что я безумец!

– Итак, дорогой Ла Моль, главная цель вашей жизни – любовь?

– Только одна-единственная, мадам.

– Хорошо, пусть будет так! Все остальное я постараюсь сделать дополнением к этой любви. Вы меня любите, вы хотите остаться близ меня?

– Я молю бога только об одном – никогда не разлучать меня с вами.

– Хорошо! Вы не расстанетесь со мной, Ла Моль, вы мне необходимы.

– Я вам необходим? Солнцу необходим светляк?

– Если я вам скажу, что я люблю вас, будете ли вы мне преданы всецело?

– А разве я уже не предан вам, мадам, весь, целиком?