– Решительный… даже в письменной форме, – продолжал Генрих. – Но с тех пор…

– Вы раскаялись? – прервал его герцог Алансонский.

– Нет, но я заметил, что де Муи, не удовлетворенный мною, направил свои взоры куда-то в другое место.

– Куда же? – тревожно спросил герцог.

– Не знаю. Быть может, на принца Конде.

– Да, это вероятно, – ответил Франсуа.

– Впрочем, – заметил Генрих, – я имею возможность безошибочно узнать, кого наметил он в вожди.

Франсуа побледнел как смерть.

– Но гугеноты, – продолжал Генрих, – не единодушны, и де Муи, как он ни безупречен и ни храбр, все же является представителем только одной их части. Другая же часть, и немалая, не утратила надежды возвести на трон Генриха Наваррского, который вначале поколебался, но потом мог раздумать.

– Вы так полагаете?

– Я каждый день вижу доказательства этому. Вы заметили, из кого состоял тот отряд, что присоединился к нам на охоте?

– Да, из обращенных дворян-гугенотов.

– Вы узнали их начальника, который подал мне знак?

– Да, это виконт Тюрен.

– Вы поняли, чего они хотели от меня?

– Да, они предлагали вам бежать.

– Как видите, – сказал Генрих встревоженному герцогу, – есть вторая партия, которая хочет другого, а не того, что де Муи.

– Вторая партия?

– Да. И, повторяю, очень сильная. Таким образом, чтоб обеспечить себе успех, надо объединить эти две партии – Тюрена и де Муи. Заговор ширится, войска размещены и ждут только сигнала. Это крайне напряженное положение требует быстрой развязки, и у меня созрели два решения, между которыми я до сих пор колеблюсь. Я и пришел отдать их на суд вам, как своему другу.

– Скажите лучше – как своему брату.