Герцог Алансонский застыл на месте. Стало быть, по винтовой лестнице всходил не Генрих? Значит, и все душевные муки, четверть часа терзавшие его, он претерпел напрасно? То, что Франсуа полагал уже конченным или близким к концу, должно было только начаться.

Герцог Алансонский отворил дверь из своей комнаты, потом затворил ее за собой и, подойдя к двери в коридор, прислушался. На этот раз по коридору шел Генрих, нельзя было обмануться: герцог Алансонский узнал его походку и даже особый, характерный звон его шпор.

Дверь в покои короля Наваррского отворилась и захлопнулась. Герцог Алансонский вернулся в свою комнату и упал в кресло.

«Да! Да! – говорил он сам с собой. – Там происходит следующее: он прошел переднюю, прошел первую комнату, вошел в опочивальню; теперь он ищет глазами свою шпагу, кошелек, кинжал – и на том же столике вдруг видит книгу. „Что это за книга? – спрашивает он себя. – Кто ее принес?“ Затем подходит ближе, видит гравюру, изображающую соколиного охотника, хочет почитать книгу и старается перевернуть страницу».

Холодный пот выступил на лбу у герцога.

«Будет ли он звать на помощь? Действует ли этот яд сразу? Нет, конечно, нет! Ведь матушка говорила, что он умрет медленно, от изнурительной болезни».

Это соображение немного успокоило его. Так прошло минут десять – целая вечность из мучительных секунд, и каждая из них несла с собою все, что способен породить безумный страх в воображении человека, – целый мир видений.

Герцог не выдержал – встал, прошел через переднюю, где уже начали собираться его придворные.

– Привет вам, господа! – сказал он. – Я пройду к королю.

И чтоб отделаться от снедающей тревоги, а может быть, и подготовить свое алиби, герцог действительно сошел вниз к своему брату. Зачем он шел к нему? Он сам не знал. Что сказать брату? Неизвестно. Он шел не к Карлу, а бежал от Генриха.

Спустившись по винтовой лестнице, Франсуа увидел, что дверь в королевские покои приоткрыта. Стража пропустила его, не останавливая: в дни охоты отменялся этикет и разрешался свободный вход. Франсуа прошел переднюю, гостиную и опочивальню, не встретив никого; тогда он сообразил, что Карл, наверно, в Оружейной, и отворил дверь из опочивальни в Оружейную.

В большом высоком кресле с резной остроконечной спинкой сидел Карл, лицом к столу, спиною к двери, в которую вошел Франсуа. Он, видимо, был погружен в какое-то занятие, которое его всецело захватило.

Франсуа подошел к нему на цыпочках; Карл читал.

– Ей-богу, вот замечательная книга! – неожиданно воскликнул Карл. – Я о ней слышал, но не знал, что она есть во Франции.