– Как поживает моя тыковка? – спросил Маршалл и нагнулся потрепать внучку по голове.

– Смотрю про медведя Бобо.

– Правда? Ну и как, нравится?

Джесси с готовностью закивала.

– Тогда и я посмотрю. Подвинься-ка.

Девочка радостно заерзала, освобождая деду место на краешке кровати. Он обнял ее. Джесси прижалась к нему, старательно глядя в экран.

Лорин поймала взгляд мужа.

Он слегка тряхнул головой.

Лорин нахмурилась. Что бы это значило? Решившись все разузнать, она включила микрофон в шлеме, чтобы можно было поговорить без внучки.

– Как дела у Джесси? – спросил шепотом Маршалл.

Лорин придвинулась ближе.

– Температура спала до тридцати семи, а биохимия все еще не выровнялась. Лейкоциты сокращаются, зато билирубин растет.

Маршалл мучительно зажмурился.

– Вторая стадия?

Лорин почувствовала, что голос дрогнул. Болезнь успела настолько распространиться, что ее развитие стало легко предсказать. Вторая стадия отмечалась тогда, когда легкая лихорадка сменялась анемичными состояниями, сопровождающимися кровотечением и тошнотой.

– Завтра начнется, – ответила Лорин. – Может быть, послезавтра, если повезет.

Оба знали, что будет потом. При хорошем уходе вторая стадия могла длиться от трех до четырех дней, постепенно переходя в третью – конвульсий и мозговых кровоизлияний. Четвертой стадии не было…

Лорин смотрела на девчушку, прильнувшую к дедову плечу. Меньше недели – вот сколько ей осталось.

– Что там с Келли? Ее подобрали? Она уже едет?

Ее приемник молчал. Лорин перевела взгляд на мужа.