Когда Осташа поднялся на скамейку, Кафтаныч, подтесывая перильца, насмешливо спросил:

— Ну как, сплавщик, не дрогнут коленки-то весь сплав простоять?

Трясогузки прыгали по кровле барки, по пустой передней палубе. Осташа положил руки на перила, оглядываясь по сторонам. Он стоял над баркой, над всем плотбищем, над берегом, над прудом. И справа, и слева от него громоздились другие такие же барки. На них с последними доделками стучали топорами плотники. Белел пруд, исчерканный следами; чернел гребень плотины. Полотнища теней, шевелясь, ползли по дальним лесам и по голым склонам гор. Солнце шло по гребню камня Каменского, как лукавая рыжая девка в синем ситцевом платочке. Все ближнее пространство было усыпано вспышками луж и ручьев.

— Авось не дрогнут, — сказал Осташа.

Кафтаныч отвернулся, тоже рассматривая плотбище.

— Петрович на палатку весь отброс пустил… — пробормотал он, вглядываясь в кровлю соседней барки. — Я тут, парень, про тебя у людей порасспрашивал немного… Про батю твоего, про все… Разное говорят. Не мое дело, конечно…

— Ну и не слушай, — отстранение посоветовал Осташа.

— Я тебе вот чего скажу. Прямо перед спишкой ты обойди барку изнутри да колотом все борта простучи. А то поддырявят тебя ночью, а на сплаве утопят.

— Как это — поддырявят? — насторожившись, спросил Осташа.

— Да запросто, — хмыкнул Кафтаныч. — Бортовину отпилят струной и оставят стоять на прежнем месте, только смолой или варом примажут. А на сплаве, когда надо будет, какой-нито человечек купленный проберется к тебе в мурью, локтем иль плечом поддаст, и вылетит доска из борта. Такая дыра получится, какую парусовкой не затянешь. Утонет барка, захлебнется. Ладно, коли такое случится на стоянке у берега. А ведь можешь и прямо на ходу затонуть, на стрежне. Тогда и тебе, и бурлакам, и грузу конец.

День померк в глазах Осташи. Осташа вспомнил!.. Прошлой весной, когда под Четырьмя Братьями он батину барку осматривал, он же увидел дыру на месте вылетевшей доски: по левому борту за крайней кокорой, почти у днища… Значит, поддырявили батю! Вот в чем тайна батиной неудачи!

И в его памяти Чусовая разом распахнулась, как книга. Крутая излучина под Кликуном, что торчит из леса на склоне берега; облезлая громада Разбойника; приметная сосна, похожая на суксунский светец… Под ней надо носом толкнуться в землю, чтобы барку отбросило и провело мимо Разбойника отуром… Батя так и сделал. Но по левому борту его барки была дыра. Вода шла в барку, и барка наваливалась на левый борт, грузла. Потому ей и не хватило разбега и легкости. Она осела в волне под Разбойником и левым бортом ударилась в бойца так, что лопнули гарпины на огибке… А дальше затонуть было делом считаных мгновений. Не будь батина барка поддырявлена, батя бы прошел Разбойник, как хотел, и остался бы жив!