Позже в Evidenzbüro подготовили подробную справку об Ульянове. Профессиональное чутьё, которое заставило Ронге заинтересоваться нервным человеком на вокзале, не подвело: этот русский числился и в австрийских, и в немецких картотеках. Лидер небольшой фракции социал-демократов, которые отчего-то именовали себя большевиками. Непримиримый оппозиционер. Сиживал в тюрьме, бывал в сибирской ссылке, где вынужденно женился. Сам придумал жене конспиративные клички — Рыба и Минога. Клички метко описывали её внешность и характеризовали теплоту супружеских отношений. Десять лет назад Владимир Ильич безнадёжно провалился на выборах в Государственную думу и с тех пор, обиженный на всех и вся, в России не появлялся. Он издалека грозил оппонентам, писал теоретические статьи о марксизме и о грядущей революции. Подписывал работы псевдонимом — Николай Ленин.

Ронге отрекомендовался Ульянову швейцарским коммерсантом, проявил щедрость в угощении и тонкость в беседе, а по прибытии в Цюрих удостоился от разомлевшего Владимира Ильича приглашения в гости.

Квартировал Ульянов у сапожника Каммерера в четырнадцатом доме по Шпигельгассе, и о жалком своём существовании упомянул не ради красного словца. Жилище, выбранное за дешевизну и возможность столоваться у хозяйки, произвело на Максимилиана удручающее впечатление. Из-за вони соседней мясной лавки окна всегда оставались закрытыми. В узком коридоре и крохотных комнатушках пахло сыростью, пудрой, старыми вещами, кислой капустой и пролитым керосином.

У Ронге мелькнула мысль, что квартира напоминает Европу в миниатюре. Соседями Ульянова и его неопрятной супруги Надежды Константиновны были подозрительного вида итальянец, блёклая немка — жена военного — с крикливыми детьми и австрийские актёры, владельцы рыжей кошки с обваренным боком. Находчивый Максимилиан сослался на аллергию и поспешил откланяться, а Владимир Ильич с заметной радостью составил ему компанию.

Он-то и привёл Максимилиана на противоположный конец Шпигельгассе, где знаменитое кабаре «Вольтер» гудело развесёлой программой, не утихавшей, казалось, круглые сутки. Многоязычная публика выглядела ещё пестрее, чем в апартаментах сапожника, а здешний повар готовил не в пример лучше фрау Каммерер. В бывшей сосисочной социалисты мирно сосуществовали с художниками и поэтами, светскими мошенниками, восторженными студентами, падшими женщинами и патологичными психиатрами.

Владимира Ильича здесь прекрасно знали. За небольшие деньги он давал консультации о типографских тонкостях: дадаисты желали издавать свои брошюры, а Ульянов имел немалый опыт подпольной печати. К тому же на паях с товарищем по партии он держал издательство, едва сводившее концы с концами. Владимир Ильич ежедневно пил у «Вольтера» тёмное пиво, закусывая яичницей с жареным беконом. Ежевечерне сражался с другими посетителями в шахматы. Охотно участвовал в импровизированных представлениях на сцене кабаре: исполнял на бис потешные танцы и пощипывал струны балалайки…