С показаний Житкова гриф секретности сняли через семьдесят лет, когда реабилитировали тысячи замученных чекистами людей. Фёдора Семёновича среди них не было: ему посчастливилось вырваться из застенков, но он всё равно погиб — умер от голода в лютом январе 1942 года в блокадном Ленинграде.

А в 1931-м, когда бывшего буфетчика Житкова допрашивали следователи ОГПУ, в Ленинграде для чекистов начали строить «Большой дом». Место выбрали на Литейном проспекте — там, где раньше стоял столичный Окружной суд. Здание суда в феврале 1917-го сгорело дотла: его подожгла разгулявшаяся толпа. С горсткой солдат и жандармов погромщикам пытался помешать офицер Перебейнос. Его растерзали в клочья, так что родственникам даже хоронить было нечего.

Тогда горели не только суды: пожары бушевали в доме Министерства внутренних дел, доме военного губернатора и министра двора Фредерикса. Из разгромленных тюрем разбежались уголовники. Первым делом они стали грабить и заодно уничтожали следы своих прежних подвигов. Заполыхало здание Охранного отделения и два десятка полицейских участков.

Пожары спасли от расправы немало революционеров, которые числились агентами в картотеках охранки: как и черносотенцы, они не брезговали сотрудничеством с тайной полицией. Сгоревшие архивы сохранили жизни шпикам и филёрам, которые ещё несколько месяцев назад топтали за Распутиным — Свистунову, Терехову и десятку других. Вскоре многие уже служили советской власти: ей такие специалисты были ещё нужнее, чем прежней. Даже во время блокады на Ленинград приходились всего тысяча двести кадровых офицеров-чекистов — и больше тридцати тысяч агентов-осведомителей.

В мае 2008 года на Марсовом поле установили большой памятный крест. С полуденным выстрелом пушки началась панихида. Поминали петроградских городовых, принявших мученическую смерть в дни Февральской революции. Жертвой озверевшей толпы оказался Власюк, который слышал, как стреляли в Распутина во дворе на Мойке. Насмерть забили его напарника Ефимова. В те дни расстался с жизнью городовой Кордюков, бляха № 1876, нашедший труп государева мужика в полынье на Малой Невке. Вслед за выстрелом князя Юсупова — первой пулей революции — выстрелы загремели по всей столице, а там и по всей стране. Вот ещё дела, единожды начав которые, трудно кончить: грабёж и безнаказанные убийства под прикрытием коммунистических лозунгов.

Джордж Бьюкенен служил чрезвычайным и полномочным послом британского Соединенного Королевства в Санкт-Петербурге при дворе императора Николая Второго. В мемуарах он сокрушался о причинах, которые сделали гибель Российской империи неотвратимой.