— Тот, кто есть единый виновник твоих мук ныне и мук последующих, если ты не откроешь истины. Еретик, изменник, мятежник и лицемер Вильгельм Оранский, прозванный Молчаливым.

— Он предал меня?..

— Да, сын мой. Получено известие, что Оранский схвачен, заключен в темницу и допрошен. Он сознался, что подсылал тебя тайно убить его высочество — королевского брата.

Рустам засмеялся.

— Иисус-Мария, он сошел с ума!

— Нет, это вы сошли с ума! — выкрикнул мавр. — Захлебнулись в крови и бредите наяву. Принц Оранский цел и невредим. Он только что подписал Утрехтский договор, и королю Филиппу нелегко будет теперь достать свои северные провинции… Пройдет год-другой, и Гельдерн, Голландия, Зеландия, Утрехт и Фрисландия отрекутся навсегда от своей присяги кровавому… коро… лю…

Он в изнеможении упал головой на каменный пол и затих. Священник вышел. Пожимая плечами, он объявил судьям:

— Этот мавр — сущий колдун. Откуда он мог узнать про Утрехтскую унию?..[71]

— Зараза, видимо, пустила корни даже среди тюремной стражи, — проворчал злобно старший судья. — Завтра мы возобновим пытку, святой отец.

Верховная власть

Верховная власть

Летом 1584 года Лейден готовился к празднику десятилетия со дня своего освобождения «морскими нищими». Художники-архитекторы составили сметы и планы украшения города к этому памятному для всей Голландии дню. Цехи каменщиков, резчиков по дереву, маляров, обойщиков приступили к работе. «Риторические» и музыкальные общества сочиняли пантомимы, аллегорические представления и торжественные гимны. Портные, шляпники, башмачники выбирали материалы для шитья костюмов в процессиях. Магистрат отделывал помещение принцу Оранскому, которого лейденцы ждали у себя к великой годовщине.

Герман, сын оружейника, успел уже получить ученую степень бакалавра в Лейденском университете. Он был одним из главных участников торжества. Многие хорошо помнили смелую вылазку четырнадцатилетнего мальчика на рассвете роковой ночи, когда никто в городе еще не знал о бегстве врага. Герман должен был публично прочитать свои стихи о тех временах.

Уже не первый месяц молодой бакалавр трудился над своим произведением. Некоторыми местами многословной поэмы он остался положительно доволен и читал их друзьям. Самыми верными слушателями были его сестра Клерхен, Альбрехт, глава бывшего риторического общества «Весенняя фиалка», и товарищ по университету Георг Ренонкль, сын брюссельского булочника.

Своевольный Георг настоял-таки на своем и перевез мать в Голландию. Его не вразумили ни материнские уговоры, ни ее слезы, ни необходимость покинуть беспризорной могилу отца. Он твердил свое: