— О каких чувствах вы можете мне тут говорить, Савичев? — он вскочил с кресла. — Вы можете запудрить мозги впечатлительной девчонке или кому-то еще, но я-то знаю — кто вы есть на самом деле. Вам же плевать на чужие судьбы и переживания, окружающие люди для вас лишь материал. Вы не живете, вы — играете по каким-то своим гнусным правилам. Мечтаете о карьере психиатра, а вам самому место в сумасшедшем доме!

— А что — чрезвычайно полезная практика. Надо будет обдумать это. — Я снова вернулся в кресло.

— Можете кривляться, сколько влезет, но знайте, Савичев, — продолжал Бексаров. — Хотите игру — вы ее получите. Правда, вы проиграете: Альбина никогда не полюбит вас. Не соперник вы мне, сударь…

— Ну почему же, половая зрелость у меня уже наступила, — ухмыльнулся я.

— А будете нам мешать, — не обращал внимания Бексаров, — не видать вам кафедры даже в ваших грязных снах. Мало того — из университета вылетите как пробка из бутылки шампанского…

— Под общий смех и звон бокалов, — договорил я. — Ну ладно, профессор, — я поднялся, предварительно хлопнув себя по коленям. — Обдумаю ваши интересные предложения, взвешу все «за» и «против», а потом поступлю так, как решит мой нездоровый рассудок. Ну а вы, со своей стороны, все же не пытайтесь остановить летящий снаряд — он принесет жуткие разрушения.