Иерусалим, построенный на двух холмах, лежащих один против другого, со своими покатыми крышами, спускавшимися с одного холма и соединявшимися с другим, после того как их пересекала узкая долина, был удивительно приспособлен для обороны. Более высокий холм, на котором были расположены верхний город и храм, по своему естественному положению мог считаться неприступным, а нижний отличался таким крутым и утесистым всходом, что доступ к нему даже для хорошо обученных войск был почти невозможен. Помимо этой природной силы, город был защищен стенами невероятной вышины и прочности, получал еще большее значение благодаря большим четырехугольным башням, из которых каждая могла вмещать грозный гарнизон, и был снабжен резервуарами воды и всем необходимым для войны. При своих пороках, преступлениях и внезапных порывах ярости, близкой к безумию, Ирод Великий обладал вместе с тем доблестями государственного человека и солдата и не преминул употребить для безопасности своей столицы все средства, какими располагал. Он лично наблюдал за сооружением одного из укреплений, возведенного с большим трудом и огромными издержками, и прибавил три очень высокие башни, назвав их именами своего друга, брата и несчастной жены – Гиппиком, Фасаилом и Мариамной. Эти башни были сооружены из колоссальных глыб мрамора, так искусно прилаженных и затем скрепленных рукой работника, что все здание казалось вырезанным из гигантской массы камня.

В царствование этого пышного монарха эти башни внутри были не чем иным, как дворцами. В них были комнаты для гостей, залы для пира, портики и даже фонтаны, сады и цистерны. В них хранилось множество драгоценных камней, золотых и серебряных ваз и всяких богатств этого могущественного, но бесчеловечного и жестокого царя Иудеи. Укрепленный Иродом, Иерусалим мог бы успешно бороться даже против римской армии.

Агриппа Первый, позднее пораженный ужасной болезнью и «съеденный червями», как простой смертный, хотя он и придал себе атрибуты божества, также начал ряд укреплений вокруг города, которые могли бы взять верх над всеми усилиями врага. Но иудейский монарх был слишком рабом своего царственного владыки в Риме, чтобы пренебречь подозрениями последнего и провести свой проект дальше, и, хотя постройка стены по великолепному плану и была начата и даже доведена до значительной высоты, однако она никогда не достигла тех колоссальных размеров, какие должна была иметь по первоначальному расчету.

Даже в том случае, если бы враг проник в Иерусалим и блокировал его, все же нужно было брать храм, являвшийся также городской крепостью. Это великолепное сооружение, истинное казнохранилище богатств и центр набожности Иудеи, истинный символ этой национальности, к которому так сильно тяготело потомство Иакова, было расположено на вершинах самого высокого холма и царило и над верхним и над нижним городом. С трех сторон храм был тщательно укреплен с необычайным искусством; с четвертой расстилалась пропасть, защищавшая его от всякой случайности. Обладать храмом значило бы, так сказать, взять в руки весь город. Положение его не было лишь важным вопросом для одних осажденных, так как его великолепие возбуждало и жадность осаждающих. Все украшения архитектуры были применены к его внутренним галереям, столбам, портикам и стенам. Даже внешние двери были из меди, серебра или золота; перекладины были из кедрового леса или из других ценных пород дерева, инкрустированных драгоценным металлом, толстыми пластами которого были покрыты дверные косяки, подсвечники в виде ветвей и карнизы – словом, все, что только можно было облечь в такую дорогую одежду Лестница в пятнадцать ступеней, которая вела из двора женщин к большим Кориноским вратам, с двойными дверями, вышиной в сорок локтей, стоила столько талантов золота, сколько в ней было ступеней[37].