Благодаря моим отчаянным попыткам выбраться к воздуху, уже подточенные и намокшие веревки порвались. Головой я уперся в дно перевернувшегося судна и оказался запертым в воздушном кармане.

Агонизирующие люди цеплялись за меня и наносили укусы, точно взбесившиеся звери. Мне даже пришлось задушить одного из них, он хотел отпихнуть меня и воспользоваться воздушным карманом, которому я был обязан несколькими минутами жизни. Нельзя было и подумать о том, чтобы отыскать выход в окружении всех этих дергавшихся, хватавшихся за меня и не желавших смириться со смертью людей, так как многим из них удалось освободиться от веревок, ставших скользкими от воды.

Но смерть взяла свое, и понемногу все успокоилось вокруг. Теперь среди застывших, безвольно плавающих в воде трупов я безуспешно пытался выбраться за пределы пленившей нас ткани.

Дважды с большим трудом я находил воздушный карман, так как он с каждой секундой уменьшался в размерах.

Я больше не осмеливался шевельнуться, боясь потерять этот пузырек воздуха, в котором сосредоточились последние мгновения моей жизни.

Голова упиралась в дно, вода доходила мне уже до подбородка.

Вдруг я почувствовал, что сгрудившиеся вокруг меня тела расступились, и мне удалось оттолкнуть их ногами на глубину: наша тюрьма распахнулась. Мачта, выскользнув из своего гнезда, прорвала парусину, всплывая вверх.

Я нырнул и выплыл на поверхность. Я вдыхал свежий воздух, держась руками за корпус перевернувшегося самбука. Из воды торчал один его киль.

Вдали я заметил огни патрульного катера, который, наверное, устремился в погоню за пирогами. Самбук никого больше не интересовал. Итальянцы думали, что судно затонуло. Однако, когда я увидел, как луч прожектора снова обшаривает темноту, во мне проснулась надежда. Дважды слепящий свет скользнул по мне, но мое тело слилось с черной водой, оно было крохотной точкой, и меня не заметили.

Катер поплыл дальше, и скоро его огоньки исчезли во мраке.

Прошло два дня, я должен был умереть, но Богу было угодно, чтобы я оказался на твоем пути…»

XIII Салим Монти

XIII

Салим Монти

Мне стало понятно все значение этого дела и то, что я мог бы извлечь из него пользу, если бы мне удалось установить, что фелюга, на которой несчастные галла обманным путем были доставлены в Аравию, принадлежит Салиму Монти.

— А что ты собираешься делать теперь? — спрашиваю я у чудом оставшегося в живых Габре.

— Это будет зависеть от тебя, ты спас меня, я твой слуга.

— Хочешь ли ты вернуться на родину?

Он молчит, пытаясь разобраться в самом себе, потому что утратил привычку анализировать свои чувства.