Мало-помалу небо и вода наливаются голубизной, а берега приобретают присущий им цвет охры. Поднимается северный бриз. Я вижу, как от азиатского берега отделяется белый парус — должно быть, это рыбацкий баркас, дожидавшийся попутного ветра.

До Суэца еще более тридцати миль. Матросы забираются на вершину мачты, пытаясь разглядеть чудесный город, о котором они столько наслышаны, — заветную цель нашего трудного путешествия.

Я давно решил не заходить в порт со своим грузом. Таможенный досмотр, которому меня подвергли в Кусейре, может повториться и в Суэце. Во всех странах с видимостью культуры власти надеются утвердить свой авторитет, изобретая все новые нелепые правила.

Поэтому я собираюсь последовать примеру благоразумных морских черепах: высадиться на берегу в каком-нибудь пустынном месте и спрятать там свои сокровища. Но мне мешает появившийся баркас. Я иду бейдевинд, поджидая, пока рыбаки удалятся на безопасное расстояние, но, видимо, мое судно возбуждает их любопытство; они приближаются и проходят мимо на расстоянии менее двух кабельтовых. Это обычный парусник, один из тех, что вьются вокруг пассажирских судов в Суэцком порту. Я вижу застывших на корме шестерых людей в белых чалмах и голубых джеллабиях[35], которые молча следят за нами.

Баркас удаляется на северо-запад, и, как только он скрывается из вида, я беру курс на азиатский берег. Благодаря попутному бризу я смогу спрятать там ящики до наступления темноты.

Вот уже показались огромные цистерны с нефтью Порт-Тауфика, а за ними вырастают мачты судов, стоящих на рейде. Белоснежный город вырисовывается на горизонте. Ближе подходить нельзя, и я поворачиваю на восток. До азиатского осталось не более десяти миль. Через полтора часа мы будем у цели.

Но с севера надвигается армада белых парусов, словно туча бабочек, принесенных ветром. Это суэцкие рыбаки, которые ежедневно около полудня отправляются ловить рыбу в заливе, удаляясь на пятнадцать-двадцать миль к югу от города. Они вклиниваются между нашим судном и азиатским побережьем и уже спускают паруса, приступая к лову.

Мой план высадиться в этом месте срывается. Рыбаки останутся здесь до следующего утра. Если бы мне вздумалось совершить задуманное, мой парусник, непохожий на местные суда, привлек бы их внимание, и на следующий день в кофейнях у моряков только и было бы об этом разговоров.

Следовательно, нужно вернуться назад и взять курс на запад — в том направлении, куда ушла замеченная утром шхуна. Только теперь мне приходит в голову, насколько она отличается от других рыбацких судов своей оснасткой, формой и водоизмещением. В этом крае, где царит рутина, все делается согласно незыблемым традициям, и любое нововведение принимается в штыки. Это касается и данного промысла, как я только что убедился: все местные суда похожи друг на друга как две капли воды.