Из Риги в Салдус примчалась автомашина с капитаном Гайгалом. В час тридцать операция началась. В воздух выпустили короткую автоматную очередь и прокричали в мегафон, чтобы бандиты сдавались.

В ответ бандиты из окон открыли по оцеплению яростный автоматный огонь. Чуть погодя их поддержали из соседнего дома несколько автоматов и пулемет.

Бой затягивался. Бандиты ранили одного из солдат, и тогда капитан Гайгал разрешил забросать дом гранатами. Через несколько минут перестрелка заглохла. Из горящего дома, швыряя гранаты, выскочили двое мужчин. Одного пуля подкосила на нижней ступеньке крыльца, другого подстрелили шагах в ста от дома. Прекратили сопротивление и в соседних домах.

На крыльце лежал Круст. Ненамного дальше успел убежать капитан Крауя.

Лизу Бергман вынесли из горящего дома мертвой. Она была застрелена в упор. Последней жертвой бандита была его любовница.

Девятая глава ФРЕДИС ЛИДАК НАШЕЛСЯ

Девятая глава

ФРЕДИС ЛИДАК НАШЕЛСЯ

1

Сад на улице Безделигу был неприветливо пуст. Фрукты давно собраны. Листья опали, и дом, словно причудливой решеткой, охвачен голыми ветвями. По стволам деревьев непрерывно ползут вниз капли. Гонимые западным ветром, почти задевая трубу дома, проносятся тучи. Неприютна в Прибалтике поздняя осень.

Лейнасар вот уже несколько дней не покидал своей комнаты. По утрам смотрел в окно, предварительно вытирал рукавом грязное, запотевшее стекло. Серое с мчащимися облаками небо напоминало море. А море будило в Лейнасаре тревогу.

Лейнасар не мог забыть того, что произошло в лесу. Стоило ему подумать об этом, как он сжимал кулаки и скрипел зубами.

Его хотели прикончить! Его! Уполномоченного доцента Зандберга, доктора Гофа, Троцика! И кто? Выродки-бандиты! Недоразумение? Как можно было допустить такое недоразумение? Он им еще покажет! С лица земли сотрет!

Приступы гнева сменялись апатией…

Кому он покажет? Кого сотрет с лица земли? Ведь они свои! И он, Ансис Лейнасар, работает на них, точно как они, сознательно или несознательно, работают на него — на иностранные силы. Мерзко и глупо! Убивают ведь враги, а не друзья. Значит, они его враги. Но какие же они враги? Если ему еще доведется когда-нибудь встретиться с этими дикарями, то он не посмеет даже голоса поднять, не то что стукнуть кого-нибудь из них. А он грозится их прикончить. Он еще будет сидеть с ними рядом, за одним столом, на каком-нибудь национальном рауте, — после того, конечно, как вся эта канитель будет позади. Противно!.. Но ему и не такие обиды приходилось проглатывать.