— Нет, нет! — отец Леонид нервно вскочил на ноги, — Мой труд неправильно истолковали тогда и вот сейчас, опять. Несомненно, Божественный свет осияет наш путь, но иногда вещи вокруг — просто вещи и в них нет никакой высшей подоплеки.

— Эта тема несомненно стоит отдельного диспута, — отец Вильгельм встал и размял вальцы, — Но, опасаюсь, отец настоятель не проявит должного понимания и заставит надеть на тебя мешок после Прайма. Посему, во имя Господа, держи еретические мысли при себе.

Зазвонил колокол.

— Весперс, — ризничий посмотрел в окно, за которым серые тучи уверенно оберегали непорочность небес, — Почему я всё время вспоминаю этого несчастного мальчугана? Неужели нет никакой возможности преодолеть мор? Или это — настоящий гнев Божий, наказание за наши грехи?

— В этом случае остаётся лишь молиться, — сумрачно отозвался отец Леонид.

— Истинно, — кивнул отец Вильгельм, — И думаю, посылка из Рима станет в этом очень важным подспорьем.

— Когда прибудут святые мощи?

— Сегодня, может завтра, — отец Вильгельм пожал плечами, — Путь неблизкий, а дороги в наше время просто кишат заблудшими овцами.

Ночью ризничий сал крайне беспокойно. И если до первой заутрени он просто ворочался с бака на бок, то и дело поднимаясь, чтобы выпить глоток-другой воды, то после хвалебного гимна пришли настоящие кошмары.

Отцу Вильгельму чудилось, что он вновь стоит у ворот монастыря и видит, как из-за горизонта поднимается волна адского пламени. Маленький мальчик испуганно оглядывался подступающий огонь, а монах пытался открыть тяжёлую створку, чтобы пустить несчастного внутрь. Последний раз полыхнуло и мальчуган исчез.

Отец Вильгельм проснулся. Его лоб покрывала липкая плёнка, а ночная рубашка пропиталась потом насквозь. Сновидения настолько вывели ризничего из внутреннего равновесия, что начав читать молитву, он дважды сбился. Кроме того, очень раздражало оживлённое многоголосье за окнами. Давно ризничий не слышал, чтобы монашеская братия вела себя так шумно. Похоже, что-то случилось.

Так и оказалось. Ещё не прозвенели колокола, извещая о второй заутрене, а почти все обитатели аббатства оказались на ногах. Отец видел и монахов, и солдат крошечного гарнизона, и жителей окрестных селений, спасающихся от смертоносного мора за стенами обители. Все они, по большей части, толпились перед входом в церковь, точно рвались внутрь.

Первым, с кем ризничему удалось поговорить, оказался отец Константин. Повар деловито обгрызал жареную ножку каплуна и задумчиво посматривал на стайку мирянских девушек. Ходили слухи о неких, недостойных, похождениях монаха, но прямых доказательств не имелось.