– У них есть «катафалк» и лошади, – напомнил Лабрюйер. – Тут такие красавцы – на короткой дистанции могут и авто обогнать.

– А у нас есть кое-что другое…

И тут Енисеев запел – так, что у Лабрюйера мурашки по шкуре побежали:

– Готовы на бой кровавый за свои права!..

Пропето было всерьез.

Фургон влетел в Зассенхоф.

– Теперь командуй, – велел Енисеев. – Ты эти места лучше знаешь. Нам нужно запутать след. Они у нас на плечах висят.

Лабрюйер как раз плоховато знал эту часть города. Выкрикивая «направо» и «налево», он сбился с толку. А меж тем черный «катафалк» действительно мчался следом. И хуже того – оказалось, что в хозяйстве у похитителей был мотоциклет. Он обогнал «катафалк», вырвался вперед, поравнялся с кабиной фургона, и мотоциклист выстрелил.

– Мазила! – крикнул ему Енисеев. – Держись, Аякс, сейчас мы его об забор размажем!

Но мотоциклист, разгадав маневр, вовремя отстал.

– Направо! – приказал Лабрюйер. – Опять направо!

– Только бы они меня не подшибли, ты-то шоферить не умеешь… Ух!

Фургон чудом вписался в поворот.

– А если меня подшибут да тебя к праотцам отправят, то – лови ветра в поле. Отсюда – на Митаву, потом – на Шавли, это почти по прямой выходит, а там уж германская граница в двух шагах. От Риги до Мемеля и трехсот верст не будет, что это для автомобиля? И у них наверняка намечено место для дневки. Я ведь должен был понять – если они сегодня выдернули этого дурака из Майоренхофа – значит, в ночь и уйдут, сволочи!

– Но перевести трех человек через границу…

– У Дитрихса наверняка сохранились старые связи, он же контрабандой промышлял. Его с ценным грузом в любой корчме спрячут… Только бы он по дороге Володю Слюсаренко не выкинул – в удавленном виде. Слюсаренко ведь за компанию прихватили…

– Налево! И смотри все время налево – там будет узкий переулок.

– Ага!

Лабрюйер, припомнив карту местности, нарочно выбирал улицы, где мотоциклист не мог бы поравняться с кабиной фургона.

– Надо избавляться от этой колымаги, – сказал он.