– А, Тирон! – воскликнул Корнелий. – Не будешь ли так добр оторвать Цицерона от его книг? Просто скажи, что я привел повидаться с ним приемного сына Цезаря – Гая Юлия Цезаря Октавиана. Это должно сработать.

При этом молодой человек застенчиво улыбнулся мне, показав неровные зубы, между которыми виднелись щели.

Само собой, Марк Туллий тут же пришел, разрываясь от любопытства, – познакомиться с таким экзотическим созданием, словно с неба упавшим в сумятицу римской политики!

Бальб представил молодого человека, который поклонился и сказал моему другу:

– Это одна из величайших почестей в моей жизни – познакомиться с тобой. Я прочел все твои речи и философские труды. Я годами мечтал об этом моменте.

У него был приятный голос, мягкий и хорошо поставленный.

Цицерону явно польстил этот комплимент.

– Очень любезно с твоей стороны, – ответил он. – Теперь, пожалуйста, скажи, прежде чем мы перейдем к другим темам: как мне тебя называть?

– Для всех я настаиваю на имени Цезарь. Для друзей и семьи я Октавиан, – сказал юноша.

– Что ж, поскольку в моем возрасте мне будет трудно привыкнуть к еще одному Цезарю, может, я тоже смогу называть тебя Октавианом, если позволишь?

Молодой человек снова поклонился.

– Это будет честью для меня.

Так начались два дня неожиданно дружеских разговоров Марка Туллия и приемного сына Цезаря. Оказалось, что Октавиан остановился по соседству со своей матерью Атией и отчимом Филиппом. Теперь юноша очень непринужденно сновал между двумя домами. Часто он появлялся один, хотя вместе с ним из Иллирика приехали его друзья и солдаты, и еще больше людей присоединились к нему в Неаполе. Они с Цицероном беседовали на вилле или вместе прогуливались вдоль берега в перерыве между ливнями.

Наблюдая за ними, я вспоминал строки из трактата своего друга о старости: «Как я испытываю симпатию к молодому человеку, в котором есть толика зрелости, так я испытываю симпатию к старику, в котором есть привкус юности…»

Странно, но из них двоих именно Октавиан иногда казался старше: это был очень серьезный, вежливый, почтительный и здравомыслящий человек, в то время как Цицерон все больше шутил и кидал камешки в море. Оратор сказал мне, что его новый друг не ведет пустяковых бесед. Все, чего он хотел, – это политических советов. Тот факт, что Марк Туллий открыто поддерживал убийц его приемного отца, его как будто вообще не касался. Он лишь задавал практические вопросы. Как скоро он должен отправиться в Рим? Как ему обращаться с Антонием? Что он должен сказать ветеранам Цезаря, многие из которых околачиваются вокруг его дома? Как избежать гражданской войны?