– Я сам, – начальник штаба взял у прапорщика верёвку, выбрал слабину, хищно посмотрел на Мыс Доброй Надежды и закусил нижнюю губу. Сильной и уверенной рукой, не знающей дрожи, он резко дёрнул и невольно зажмурился. Через положенные секунды под Мысом глухо, но мощно ухнуло.

– Аминь, – сказал капитан.

– Пи$dец, – подтвердил начальник штаба.

И был совершенно прав.

Истошный бабий вопль – пронзительный, как сирена воздушной тревоги, полный безысходного ужаса и отчаянного изумления перед странностями этого непредсказуемого и коварного мира – извергся из недр гальюна и взвился в бездонное небо над крымской землёй. Со времён сотворения мира не слышала планета более горестных и страшных децибел. Мастера военного дела застыли на бугорке в упоре лёжа, напоминая греющихся на солнышке ящериц пустыни КызылКум. Часовой проснулся под своим грибком и на всякий случай приготовился досылать патрон в патронник. Звук тем временем достиг силы иерихонской трубы и оставил её далеко позади.

Раскалённым пушечным ядром, выбив изнутри ветхую дверь с буквой «Ж», из вибрирующего сортира вылетел источник звука. Точнее, вылетела: старший сержант узла связи, солидных габаритов военная тётенька – форменная юбка на голове, нижнее исподнее на щиколотках. Вся обляпанная когда-то вкусной и здоровой армейско-флотской пищей, которая годами укладывалась внутрь Мыса стараниями всего личного состава полка. Экс-пищей, уже искренне перебродившей, ждавшей и дождавшейся своего часа. Это были уже не простые обычные какашки, а самое что ни на есть знатное полковое дерьмо – пряное, доброкачественное и по липучести превосходящее напалм. Обезумевшая тётка крылатой ракетой с воем просвистела мимо обалдевших подрывников, которые едва успели её опознать, и скрылась за линией горизонта, унося с собой свои несбывшиеся мечты и разные добрые надежды. На территории полка воцарилась тибетская тишина.

– Ух ты... – восхищённо резюмировал прапор Петрович, который за свою службу повидал всякое, но не такое.

Тут следует пояснить, кем служил муж этой самой тётки в этом же самом полку. Вы правильно догадались: начальником штаба.

Ещё вам, наверно, интересно узнать, кого потом наказали.

А наказали, разумеется, капитана – и конечно же, за «употребление» в служебное время, но мораль не в этом. Мораль в том, что офицеру полезно воспитывать у себя всякие разные шестые-седьмые чувства и при случае не стесняться им доверять.

А то место так и зовётся по-прежнему – Мыс Доброй Надежды.

ВСЁ ПРАВИЛЬНО!

ВСЁ ПРАВИЛЬНО!

Всё правильно.