Не давая себе подумать, я перекатился через борт. Плюхнулся, поднимая целый фонтан брызг. Взял из рук девушки веревку, глубоко вдохнул и, часто перебирая руками, начал спускаться вниз.

А что, очень даже занимательное дело. Особенно в темноте, когда не видишь, сколько метров воды над тобой.

Я ничего не увидел, я почувствовал – спуск окончен. Остановился, пошарил рукой, нащупал трубу – элемент ограждения суденышка, к которому и была привязана веревка. Пошарил дальше – палуба, наклонена почти вертикально. Прикосновение. Консуэла взяла меня за руку, пытаясь подвести к двери. С огромным трудом я убедил себя последовать за ней, выпустить спасительную веревку.

Внимательно, я бы сказал дотошно, ощупал дверь, в мыслях воссоздавая ее конструкцию. Понемногу начало приходить понимание – дверь должна отъезжать в правую сторону, но сдвинуть ее не получается. Причина в трубе. Толстая труба, скорее всего, часть мачты, каким-то образом умудрилась влететь в маленький иллюминатор, что чуть выше средины двери. Она разбила стекло и заклинила весь механизм. Что делать понять несложно – надо постараться и вытащить ее наружу. Надо всего лишь напрячься…

Увлекшись ощупыванием затонувшего судна, я позабыл о том, что человеку необходимо дышать. Вот только организм об этом помнил. Тут-таки все навалилось: понимание ситуации, страх, желание жить. Маскируясь под эти понятные и своевременные чувства, подкралась паника. Я заметался, задергался, понимая, что найти веревку в темноте в принципе невозможно. Попытался разобраться, где верх, где низ, но так и не смог. Захотелось закричать, громко изо всех сил. В тот самый момент, когда я был готов потерять остатки рассудка, мою голову сжали руки, нежно, но сильно. Консуэла. Ее губы встретились с моими, легкие получили живительный кислород. Она взмахнула рукой и мы, обнявшись, будто в полусне, начали подниматься на поверхность.

Несколько минут я не мог ничего делать, я только дышал. Жадно глотал воздух, не в силах насытиться.

Удалось успокоиться, удалось себя заставить. Я решился. Схватился за веревку, быстро перебирая руками, спустился вниз. Теперь все было иначе, здесь, на дне я был почти как дома, еще бы, я ведь чуть не погиб, чуть не остался навеки в пучине…

Труба упиралась. Что-то не давало ей двигаться, наверняка чем-то привалило, тяжелым чем-то, но что упрямство металла, в сравнении с упрямством человека! Во время первого погружения удалось ее расшатать, во время второго сдвинуть с места, после третьего дверь была открыта. Теперь я не стал искать веревку, она была не нужна. Довольный результатом, с чувством выполненного долга я с силой оттолкнулся от наклонной палубы и медленно, радуясь ощущению воды, выталкивающей меня, поднялся на поверхность. Слегка промахнулся, но это вовсе не беда.