– Но, господин, я…

– Я сказал, бери, – приказал Вар. – Спать ты тоже будешь здесь, со мной.

Аристид едва не расплакался от избытка чувств.

– Спасибо тебе, господин, – поблагодарил он, жадно набрасываясь на хлеб.

Когда они закончили трапезу, Вар вручил Аристиду небольшой кусок пергамента. Грек посмотрел на него, затем на наместника. Затем снова на документ.

– Что это, господин?

– Извини меня за качество материала. Моя печать тоже утеряна, но текст ясен и понятен. Моя подпись тоже хорошо видна. – Лицо Аристида по-прежнему выражало недоумение. – Это твоя вольная, – негромко пояснил Вар. – Чуть раньше, чем было обещано, но я решил дать тебе ее прежде, чем…

Он осекся. Кто знает, что принесет с собой завтрашний день? В одном Вар был уверен: германцы еще вернутся. С рассветом их атаки возобновятся с новой силой. Наместника вновь охватила ставшая уже столь знакомой горечь. Если донесения верны, за первые два дня он потерял убитыми и раненными половину своей армии. До фортов на берегах реки Лупии еще не один десяток миль. Смогут ли его насквозь промокшие, павшие духом легионеры выстоять против превосходящих сил врага? Против тех, что уже изведали вкус победы и алкали изведать его снова?

Даже судьба Аристида – старого, толстого, не способного держать оружие – была гораздо яснее его собственной. Вара захлестнуло чувство вины. Грек все еще продолжал бормотать слова благодарности.

– Я должен был сделать это раньше, – перебил его наместник. – Советую тебе утром найти центуриона Тулла. Скажи, что это я послал тебя к нему. Приклейся к нему, как улитка к днищу судна. Если кто и выйдет живым из этого кошмара, так это он.

– Неужели все так плохо? – испуганно спросил Аристид.

– Да, – процедил сквозь зубы Вар. – Да ты и сам сегодня видел. Более половины армии погибли или получили ранения, а до Ренуса, Аристид, еще идти и идти. Эти варвары Арминия, они как стервятники: стаей слетаются клевать мертвое тело. Или, в данном случае, еще не мертвое, а умирающее.

– Скажи, а мы не можем с тобой ускакать на лошадях?

Сказать, что только грек думал о бегстве, было бы нечестно. Ему самому приходила в голову эта мысль.

– Нет. Я приказал Вале увести оставшихся кавалеристов. – В разгар рукопашной схватки, когда от кавалерии все равно никакого толку, это показалось ему единственно разумным решением. Здесь в лесу, на узкой тропе, кавалеристы скорее мешали, особенно перемешавшись с пехотой. – Потом до меня дошло известие, что вскоре после того, как мы стали лагерем, варвары напали на них из засады и всех перебили.