Глаза Аристида наполнились страхом.

– Мы обречены, – прошептал он.

– Найди Тулла. Он выживет, – повторил Вар.

«Ведь он куда умнее меня, – добавил про себя наместник. – Прислушайся я тогда к нему, тысячи солдат сегодня были бы живы. И еще тысячи не умерли бы завтра…» Последняя мысль была горька, как цикута.

Внезапно Вар принял решение.

– Какая мне от этого польза, если мы все умрем? – спросил Аристид.

Страх в его сердце уступил место гневу. Грек помахал вольной под носом у Вара. За все эти годы он ни разу не позволил себе ничего подобного. По идее столь оскорбительная выходка не должна остаться безнаказанной, рассеянно подумал Вар. Но, как ни странно, он даже не рассердился – скорее, смелая выходка грека позабавила его. Если того потребуют обстоятельства, Аристид того и гляди возьмет в руки меч.

– Ступай к Туллу. Это мой тебе совет, – сказал он.

Аристид, похоже, собирался возразить, но тут прибыл один из старших офицеров и прервал их разговор. Вала мертв, другой легат ранен, но один командир еще оставался. Он, еще восемь трибунов, два префекта лагеря и один примипил кое-как втиснулись в солдатскую палатку Вара. В ней моментально стало не развернуться, зато было тепло. Тесное помещение наполнилось запахами мокрой шерсти, кожи и двухдневного пота. Вар кивком поприветствовал вошедших.

– Увы, не могу предложить вам вина или чем-то угостить. Приношу также извинения за непривычную тесноту.

Трое человек усмехнулись. Остальные продолжали молча смотреть на него тусклыми глазами – грязные, усталые, небритые воины. Они все как побитые псы, подумал про себя Вар. Ему стоило неимоверных усилий придать голосу уверенности. Ситуация была скверной, однако оставалась вероятность того, что они все же сумеют пробиться сквозь вражеское кольцо. В прошлом римская армия не раз выходила из подобных ситуаций. «Вспомни Юлия Цезаря в Алезии, – сказал себе Вар. – Тогда перевес сил тоже был не на его стороне!» Мысленно цепляясь за вдохновляющий образ той славной победы, он посмотрел на стоявших перед ним офицеров, тщась придать себе гордый и решительный вид.

– Как дела у моих легионов?

Один за другим офицеры доложили обстановку – в основном количество потерь, что само по себе не радовало. Когда же стало известно о том, что Восемнадцатый легион лишился орла, общей реакцией стал сдавленный стон. Более половины армии полегло убитыми и раненными. Что еще хуже, велики были потери и среди центурионов – столь ожесточенными были сегодняшние схватки. Из ста восьмидесяти центурионов всех трех легионов девяносто пять погибли или были выведены из строя. Хотя многих раненых пришлось бросить, в лагере их все равно было около двух тысяч. Часть их вполне была способна идти своим ходом, пусть и не быстро, остальных же придется нести или хотя бы поддерживать. В распоряжении армии оставались шесть тысяч легионеров и еще около пятисот ауксилариев. Произнесенные вслух, эти цифры обескураживали еще больше. Никто не сказал, сколько варваров противостоит им, однако все понимали: численное превосходство – пусть даже незначительное – на стороне врага.