Разглядывание прервало появление некоего худосочного субъекта. Ну, дохляк дохляком. Он с ухмылкой обошел вокруг меня, и покачал головой. Прилично одетым в этой камере был только я, остальные ее обитатели принадлежали к более низким сословиям.

– Смотри, Михась, – обратился субъект к человеку в глубине камеры на русском языке, – какого франта нам подкинули. – Чистенький и гладенький. Стоит, глазками лупает, словно дитя малое.

В камере раздался хохот двух-трех человек и подленькое хихиканье еще кого-то.

– Быстро снимай шмотки, теперь я их носить буду, – состроив грозную гримасу, сказал мне мужчина.

– Извините, я вас не понимаю, – ответил я по-немецки, хотя отлично понял собеседника.

– О, к нам занесло германца, – продолжал куражиться мужичок.

– Эй, студент, – махнул рукой кому-то мужчина, – иди сюда толмачом будешь.

Молодой парень в грязном студенческом кителе, боязливо приблизился к нам.

– Перескажи этому фрукту, чтобы снимал одежку, она ему не понадобиться, – с интонацией небрежности в голосе бодро скомандовал мужчина.

Парень, запинаясь, но добросовестно выполнил приказ.

– Без одежды я не могу, – как можно наивней выразился я.

Студент перевел мои слова.

Снова дикий, разнузданный хохот. Теперь я точно определил, сколько человек смеялось. Точно трое. Все примерно одного возраста с моим собеседником, такие же не очень габаритные, но это не еще ничего не значит. Они могут быть довольно опасными, а если учесть, что перед помещением в камеру обыск не производят, то у обитателей камеры могут быть припрятаны ножи. Нам в усадьбе Фоминово преподавали курс общения с криминальными элементами, я неплохо помню, кому и как показать определенные знаки. Но это там, в России, а здесь в Австрии я немец, и что-то показывать смысла не вижу. По всей вероятности, меня пытаются спровоцировать на драку, в ходе которой могут нанести мне несовместимые с жизнью повреждения организма. Правда, ни мужичок, ни его товарищи, не знают, что я далеко не подарок, и могу за себя постоять, и крепко постоять.

Мужичок протянул ко мне руку, но я ее легко оттолкнул.

– Если этот человек еще раз ко мне прикоснется, я буду вынужден защищаться, – сказал я, повернувшись к студенту.

Парень дрожащим голосом перевел.

– Ах, ты, – только и успел сказать мужчина, пытаясь ударить меня кулаком в лицо. Потом ему стало не до разговоров, так как тихо сползал безвольной куклой по стене камеры, захлебываясь кровью, полившейся из его ранее сто раз битого-перебитого носа. Наука Прохора мной не забыта.

– Этот гад Лешика убил, – возмущенно и громко закричали друзья мужичка, разом бросившись на меня.