– Я не уверен, что Дракон желает превратиться в грога.

– Ты дашь ему умереть? – нервно спросила я, раздосадованная его вмешательством. Потом постаралась взять себя в руки и объяснить: – Он им не станет. Когда я болела, то меня так лечили. Я не знаю, поможет ли моя кровь, но надо попробовать.

– Сомневаюсь, что это правильно, – нахмурился здоровяк, и мои нервы сдали.

«Эндельсон, освободи мне вход!» – мысленно приказала грогу. Больше всего я боялась, что Драгомир может умереть, пока мы препираемся с Дубахом. В доме грог не следовал за мной по пятам, давая свободу. Пусть сейчас я его не видела, но вряд ли он спит, когда в доме такой переполох.

Я почувствовала лишь порыв ветра, и Дубаха снесло от двери. Не тратя времени зря, я влетела в комнату. Драгомир был без сознания. Дыхание судорожными хрипами вырывалось из груди. Выдох. Пауза, и лишь через несколько мучительно долгих секунд раздавался тяжелый вдох. У меня из глаз потекли слезы, но я заставила себя приблизиться к нему, больше всего на свете страшась не услышать этот надрывный вдох.

Осмотрев комнату, на столике я увидела кружку и, выплеснув оттуда остатки воды, налила из принесенного с собой кувшина. Присев на кровать, приподняла голову Драгомира и, глотая слезы, стала вливать воду в его приоткрытый рот. Часть потекла мимо, но немного он проглотил.

В коридоре слышался шум, распахнулась дверь, и вошел доктор. В проеме мелькали силуэты Эндельсона и Дубаха. Грог до сих пор удерживал великана на расстоянии.

– Ему нельзя сейчас пить! – встревоженно воскликнул лекарь.

– Это должно помочь! – больше убеждая себя, чем его, произнесла я. – Давайте этим же промоем рану.

– Я же только его перевязал… Убить его хотите?

– Он и так умирает! – закричала я.

Старик отвел глаза и подошел ближе. Может, мне и показалось, но дыхание Драгомира стало менее надрывным. Хотелось верить, что это средство действует, а не заканчиваются последние силы. Я смотрела на доктора таким умоляющим взглядом, что он дрогнул и, тихо ругаясь, стал снимать бинты, открывая рану.

Я сбегала за полотенцем и подложила под Драгомира, чтобы не намочить постель. Мы промыли рану водой из кувшина и снова перевязали.

– Его надо этим поить, – сказала я.

– Ему нельзя пить! – повторил он свое предупреждение. Мы одновременно посмотрели на Драгомира. Хоть он оставался без сознания, его дыхание действительно выровнялось.

– Это должно нейтрализовать яд. Надо же хоть попытаться!

– По чайной ложке, не больше, – процедил, сдаваясь, доктор. – Я вообще не понимаю, чем вы его лечите!

– Поверьте, вам лучше не знать, – устало пробормотала я.