Неожиданностью было лишь то, что Аштанская, в нарушение всех писанных правил, протащила с собой на банкет троих 'волкодавов'. Назвать как-то иначе молчаливых охранников, которых отметили еще на перроне, после прибытия Великого князя, нельзя было не заметить. А уж сомневаться в их задачах, не приходилось. Слишком уж характерно они себя вели. Наметанный взгляд контрразведчика безошибочно определил в спутниках Аштанской не просто охрану, которая 'где-то когда-то чему-то училась', а бывших военных, из которых никак не выбить внутренний стержень, характерную походку. Ну, а самое главное - это выражение лица. Холодное, равнодушное, оценивающее. Примерно так себя ведет орудийная башня, неспешно доворачиваемая прислугой в сторону обреченного противника, которому осталось всадить буквально пару снарядов.

Толи мичман на входе сплоховал, толи князь продавил, но так или иначе, а акция по захвату американки резко усложнялась сразу тремя крупногабаритными товарищами непосредственно у цели, и еще невесть сколько их может еще шататься в округе.

Пока Илья и Сергей беседовали с 'оппозицией', Вельхеор оценивал своих потенциальных противников, с небольшого удаления. Как нельзя вовремя подвернувшийся слегка подвыпивший Колчак стал едва ли не идеальным прикрытием.

Дородные, с военной выправкой, и что надо признать - ничуть не похожие на славян. Ну, не выражают их лица ни малейшего желания встать до первой зорьки, натянуть косоворотку и пробежаться босыми ногами по свежевспаханному полю, чтобы в ближайщей березняке обнять великое русское дерево, предавшись мечтам с идиотской улыбкой на лице...

Семеро без сомнения неплохо подготовленных волкодавов, без всякого сомнения вооруженных - если не револьверами, то уж холодным оружием уж точно. А с таким количеством противников ему и Гарику не совладать - стоит только свернуть голову одному из троицы, что держат ближайший круг охранения как в собрание ворвутся четверо других и начнется свистопляска. Придется отложить план А и переходить к плану Б.

Будущий адмирал Колчак, славная жизнь которого была столь бездарно экранизирована отечественным кинематографом, слегка 'под шофе', делился с Павлом своими впечатлениями о проведенной им экспедиции по поискам барона Толли, бесследно исчезнувшего в бескрайних просторах Севера. И как нельзя лучше маскировал истинный интерес своего собеседника.

Присвоив себе фужер шампанского с подноса официанта, Павел весь превратился в слух, не переставая оценивать потенциального противника.

История жизни Александра Васильевича Колчака, столь трепетно преподносимая кинематографом и 'белофагами', Павла интересовала слабо. Как с исторической точки зрения, так и с художественной.