Питер полностью пришел в себя только когда его привязали к столбу. Из одежды на нем были только трусы. В глазах было мутно, но картина прояснилась довольно быстро.
Посреди некоего поселения стояло шесть столбов. На одном висел Питер, на остальных алгонкины. Вокруг сновали аборигены хорошо знакомого типа. Могавки. Родня, которая скорее всего перережет ему глотку как одному из алгонкинов. Нужно исправлять ситуацию.
Шанс предоставился практически сразу. К нему подошел престарелый могавк с его штык-ножом в руках. На фоне какой-то мужик в большом головном уборе из перьев, сразу видно — вождь, примерял его джинсы. Они спадали, так как концепцию пуговиц вождь ещё не осознал.
Пожилой абориген поднес нож к лицу Питера.
— Откуда это у тебя?
Питер пристально уставился в лицо шамана, заговорившего на языке его предков. По ряду амулетов и специфическим татуировкам на лице, он определил в старике шамана племени. Мать Питера учила их с братом языку могавков. Он не стал именитым филологом могавского языка, но кое-что понимал и даже мог поддержать беседу. Шаман по-своему понял это молчание.
— Ты не говоришь на языке настоящих людей? — спросил он на том же языке. Затем произнес некую вопросительную, отдаленно знакомую речь. Кажется у неё было что-то общее с говором алгонкинов[7].
— Это принадлежит мне. — коротко сказал Питер на могавском.
— Принадлежало. — поправил его шаман. — Где ты это взял?
— Это было со мной, когда я пришел. — произнес Питер. Затем добавил. — Издалека.
— Кто ты?
— Пэйта Хэссун. — представился Питер. — Из племени мохок.
— Это мы мохоки. — не согласился шаман. — Чьего ты племени?
— Мохок. — твердо настоял Питер.
— Хорошо. — пошел на уступку шаман. — Что стало с твоим племенем?
— Порабощено и почти уничтожено. — Питер опустил взгляд и отчего-то начал злиться. Не на старика, на себя. Как будто какой-то взрослый отчитывает его как ребенка за проступок, которого он не совершал.
— Кто это сделал? — равнодушно спросил шаман.
— Бледнолицые. — поднял взгляд Питер.
— Люди на больших лодках? — удивленно спросил шаман.