Так был подписан договор о «второй» Антанте в его изначальной редакции, несмотря на стремление французского истеблишмента обвесить его разными дополнительными условиями, затягивающими будущую войну и лишающими Российскую империю возможности воспользоваться плодами своей победы.

30 июня 1907 года. Рим, Квиринальский дворец.

Королева Елена смотрела на свою тезку и племянницу – и как в зеркале видела в ней свое отражение. Дочь сестры Зорки была мила, очаровательна и отчаянно влюблена в своего статного мужа, которого она сейчас крепко держала за руку. Королева завистливо вздохнула. Ее собственный муж был, что называется, «метр с кепкой в прыжке». Фотографам даже запрещалось снимать стоящих рядом королеву Елену (180 см) и короля Виктора-Эммануила (153 см). А вот племяннице в этом смысле повезло. Ее супруг, овеянный военной славой Великий князь Михаил, оказался рослым красавчиком, способным разбить не одно девичье сердце. При этом на лице Елены-младшей, прижимавшейся к своему супругу, отчетливо читалось: «Милый, хочу еще…» Как-никак, у пары сейчас медовый месяц, который называется так потому, что все это время – на протяжении тридцати дней с момента свадьбы – молодожены буквально не должны вылезать из постели. И сегодня тоже, как только закончится этот разговор, молодые удалятся в выделенную им спальню, где будут любить друг друга со всем пылом молодости. А это, хе-хе, если оба супруга молоды и здоровы, влечет за собой неизбежные последствия…

Итальянская королева в настоящий момент тоже была непраздна: ее живот оттопыривала шестимесячная беременность. Впрочем, это ее нисколько не портило. Высокая, статная, с прямой спиной и высокой грудью, на фоне откровенно мелких итальянок она выглядела настоящей славянской красавицей. А еще она очень радовалась за племянницу: любимый муж и крепкая семья – это, по большей части, именно то, что требуется женщине для счастья. А еще он согласен жить в Сербии, на родине жены, что тоже немаловажно. Елене-младшей не придется привыкать к чужой стране, где она чувствовала бы себя бедной родственницей; дома же, как говорят, и стены помогают. Ее сестры Стана и Милица, тоже вышедшие замуж за русских Великих князей (только пониже сортом), изо всех сил жаловались в письмах на унижение и поношение, что им приходится претерпевать со стороны остальных членов императорской фамилии и представителей высшей аристократии. Презрительно, через губу произнесенное, слово «черногорки» в устах этих людей звучит как «попрошайки».