– Отчасти так, – сказала она медленно. – Видишь ли, Брайнен признал двоих детей.

– И потом пожалел об этом.

– Не совсем, да это и не важно сейчас. Он решил вернуть меня в монастырь, когда стал уверен в том, что у него родится новый наследник, законный и полностью послушный ему – Брайс мог дать ему одно из этих условий, я – другое, но новый сын давал всё, – Милдрет облизнула губы, – Кормак умер, не прожив и трёх дней. А спустя ещё несколько дней умер и отец. Это случилось, когда…

– Когда тебя отослали из дома.

– Да. Когда единственным наследником остался Брайс.

– Милдрет?

Милдрет молчала.

– Что значит – единственным наследником?

– Ну… Если я жива, то получается, что наследников двое. А в последнем завещании отец назвал меня.

Милдрет наконец подняла взгляд и заглянула Грегори в глаза.

– Он признал нас обоих как своих детей, но титул завещал мне, и завещание было оглашено перед приближёнными… Отец Эллера и другие братья Брайнена слышали его. Но теперь бумаги… нет. И только свидетельства старших клана могут подтвердить моё право на власть, – Милдрет ненадолго замолкла. – Впрочем, некоторые из них готовы его дать.

Грегори продолжал молча смотреть на неё, и Милдрет тоже замолкла, ожидая, когда тот выскажет свои мысли вслух.

– Ты – наследница? – спросил Грегори после долгой минуты тишины.

Милдрет снова отвела взгляд.

– Не совсем, – поправила она. – Скорее, я кандидатка в наследники, если погибнет Брайс. Но есть те, кто хотел бы меня поддержать.

– Я думал, ты просто… внебрачная дочь.

– Я – просто внебрачная дочь.

– И ты всё это время жила в нашем доме как… слуга? Позволяла унижать себя? Позволяла Генриху…

– Грегори! – Милдрет дёрнула его за руку, заставляя сосредоточить на себе взгляд. – Я не хотела бы об этом вспоминать. Если ты помнишь, всё это началось после того, как моя родня отказалась от меня. Так что я не уверена, кого должна винить – Генриха или тех, кому было на меня наплевать.

Грегори опустил взгляд, и рука его, до тех пор сжимавшая пальцы Милдрет, ослабла.