— Интересно, как она там? — вслух спросила Наташа.

— Я думаю, что с ней все в порядке, — откликнулся Маккинес, — с ней всегда все в порядке. Она удивительная девушка.

— Да, — Наташа невольно сглотнула, чтобы голос ее предательски не вздрогнул, — удивительная, — она отвернулась, чтобы Маккинес не увидел слезы на ресницах.

— Знаете, меня всегда поражала ее независимость, — после недолгой паузы произнесла Наташа, — ее решимость, ее умение идти вперед, получать в зубы, вставать и снова побеждать. У меня, наверное, никогда не получится так…как она. За меня всегда решали другие — сначала отец, потом Борсоев, Барвазон, Илта. И, если честно, мне страшно сейчас.

— Чего же вы боитесь? — спросил Маккинес.

— Этой вашей Канады, — выпалила Наташа, — понимаете, я же буду совсем одна в чужой для меня стране. То есть, вы будете рядом, но ведь у вас там своя жизнь, семья, работа — вы не можете уделять мне много времени. И теперь мне страшно — что там будет со мной?

— Понимаю, — помолчав, сказал Маккинес, — знаете, мне это знакомо.

— Правда, — вскинула глаза Наташа.

— Да, — кивнул седовласый поэт, — я ведь приехал на Юкон из метрополии когда мне было почти столько же лет сколько вам. И точно также мне было непонятно, что делать дальше, как жить в открывшемся мне незнакомом мире. В память о том времени я написал стихи…хотите я почитаю их вам.

— Почитайте, мистер Маккинес, — кивнула Наташа, — я с удовольствием выслушаю.

Маккинес откашлялся и начал читать: