- Олеся, прекратите богохульствовать! Какой Собор, это ведь бесовская работа - ходячие мертвецы! Боже, сохрани нас грешных, не дай силам бесовским овладеть нашими душами, святой Серафим, будь с нами в этих бедах! - речитативом молитвы возгласил Вайцман.
Олеся схватила палку и принялась лупить вопиющую девочку-мертвечину с не одержимой силой. Раз, два, раз, два - глухие удары, словно пощёчины. Мёртвая выла как дикая ослицы, у Олеси и главврача едва не полопались ушные перепонки. Олеси казалось, что она бьёт само зло. Но зло не чувствовало боли, оно чувствовало возмущение. И могучая обозлённая на всё живое сила отбросила Олесу, опрокинула на землю и принялась душить. Девушка стала задыхаться, Вайцман метался рядом, как раньше говорили бы - ломал руки, но чем он мог помочь? Олеся побелела, слюна потекла из её рта.
- ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР, ГОВОРИШЬ?! А ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ИИСУСЕ ХРИСТЕ, СУКА?! А ВЕДЬ ОН БЫЛ НА ЭТОМ СВЕТЕ, НА ТВОЁМ СВЕТЕ, ДЫШАЛ ТЕМ ЖЕ ВОЗДУХОМ, ЧТО И ТЫ, ТВОИМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЯЗЫКОМ МОЛИЛ БОГА ПРОНЕСТИ ЧАШУ РАСПЛАТЫ НАД НИМ! ЧТО МОЖЕШЬ ТЫ ЗНАТЬ О ЖИЗНИ, ЕСЛИ ТЫ НИ В КОГО И НИ ВО ЧТО НЕ ВЕРИШЬ?!
Олесю будто прессом вдавливало в землю, давило просто дьявольской силой. Слюна стала красной из-за прикушенного языка, один зуб выпал. О, это была ужасная сатанинская боль! Олеся когда-то почитывала сатанинские книги, которые приносил её брат, а занимаясь сексом со Стасом, который и в дьявола не верил, она представляла, что сам рогатый чёрт вторгается в её лоно, и от всего этого она получала такой мощный оргазм, что небо или потолок плыл над её взором.
- Олеся, молись Господу! - как раненый бизон прокричал Иосиф Семёнович.
И Олеся каким-то внутренним зрением увидела лежащего в кабинете главврача раненого Стаса, почувствовала его боль, раздирающую нервы молодого мужчины, поняла, что бросила своего жениха на произвол судьбы - и всё ради этой хреновой тётки, с пробитой головой, которую они положили в холодильник морга. Сдалась ей эта умалишённая, всё равно её не вернёшь к жизни! И Олеся почувствовало облегчение, воздух, липкий и прохладный ночной изморозью вошёл внутрь её, дал жизнь и существование.