Когда поток неконтролируемых эмоций иссяк, я так же спокойно произнес:

— Выступаем после восхода луны. Первую половину пути будем ехать, вторую — идти пешком, ведя коней на поводу, потому что громкий топот копыт предупредит врага о нашем приближении. Нападем на рассвете с трех сторон.

Боспорская армия зачем-то вышла за пределы второго вала и остановилась на ночь в степи, километрах в двадцати от Киммерика, не соорудив каких-либо защитных укреплений. Наверное, боспорцы собираются отдохнуть ночью, а по утренней прохладе пройти оставшееся расстояние до захваченного города и, не сильно устав, дать сражение, если вдруг скифы будут настолько глупы, что не сбегут. Кочевники показывают, что не глупы: несколько небольших скифских отрядов следят за боспорцами, постоянно беспокоят, что является обычной практикой, а остальные в захваченном городе пакуют добычу, собираясь в путь-дорогу.

Скифским вождям потребовалось время, чтобы переварить мои слова. Одновременно говорить и думать они не умели, поэтому заткнулись все, как один. Тишина была такая, что слышно было, как скрипят их извилины, почти не загнутые интеллектом.

— Пойдем ночью? — задал уточняющий вопрос Гнур, который всегда казался мне более сообразительным, ведь дьявол в адвокаты не возьмет совсем уж дурака, хотя от него можно ждать любой подляны.

Ночь и у скифов — время сакральное, заполненное всякими злыми духами. Правда, в отличие от крестьян и горожан им постоянно приходится по ночам шастать по степи, охраняя табуны, стада и отары. Само собой, беднякам, а не тем, кто собрался в шатре, но и эти должны помнить традиции предков.

— Да, — подтверждаю я, — когда боспорские боги будут спать.

Боги пока что спят по ночам и даже днем и во всем остальном ничем не отличаются от людей, разве что бессмертием и недюжинной силой.

63

63

Ночью в степи не так страшно, как в лесу или городе. Сказывается открытое пространство. К тому же, нас много, а в толпе человек становится смелее. Да и до недавнего времени, пока не зашла луна, было светло, как днем. Приближается полнолуние, и сейчас на небе ни тучки. Луна была необычно велика и красноватого цвета. Перед выходом из Киммерика скифский ведун — дряхлый сгорбленный дед, туговатый на оба уха — перемешал в кожаном мешке свои палочки, высыпал их на коврик, потом разложил в ряд и изрек, что луна предупреждает, что утром прольется кровь. Я бы такое предсказал и без помощи палочек. Кто победит — ведун не уточнил. Умный и сам догадается, а дуракам объяснять ни к чему.

Я в компании Авасия и Гнура сижу у костра на дне неглубокой балки, возле ручейка, который почти беззвучно бежит куда-то в темноту. К нам подходит Скилур с бурдюком и наполняет чаши разбавленным красным вином из моих запасов. Отойдя в темноту, прикладывается и сам к бурдюку, хотя мог бы налить в чашу. Я вспомнил, как в будущем предпочитал пить воду прямо из чайника, из носика, чем вгонял жену в тоску. Она так и не смогла отучить меня от этой благородной привычки.