Обе римские армии разошлись в разные стороны без своих главнокомандующих. Легионы Квинта Лутация Катула переместились на северо-восток, в свои старые каструмы, оставленные под натиском кимвров, которые, как и тевтоны, буквально испарились. Если попадался в этих краях германец, то был из какого-нибудь другого племени, обязательно враждебного кимврам. Легионы Гая Мария потопали в Провинцию, чтобы защищать ее. Сомневаюсь, что в ближайшие годы будет от кого. И германцев, и галлов, и других племен, желающих переселиться в теплые края на плодородные земли, конечно, много, но все они увидели на примере тевтонов и кимвров, чем заканчиваются такие вторжения. Не думаю, что в ближайшие лет двадцать-тридцать найдутся желающие удобрить собой чужие земли. Лучше уж спокойно пахать землю в своей забытой богом холодной глухомани. Должно вырасти поколение, для которого рассказы о разбитых германцах будут казаться небылицами, придуманными стариками, чтобы оправдать свою трусость.

Оба римских главнокомандующих вместе с пленными германским вождями и другими ценными трофеями отправились в Рим. Их ждал совместный триумф. Зная о пассивной роли в сражении Квинта Лутация Катула, триумф предложили одному Гаю Марию, но тот по каким-то причинам отказался. Что-то связывало его с поэтом, несмотря на то, что относился к нему с плохо скрываемым презрением.

Меня их отношения не интересовали, как и триумф. Тащиться Рим и потом обратно с нашим огромным обозом было неразумно, даже с учетом того, что в столице могли с большей выгодой продать наши трофеи, если бы захотели. Мы отправились домой, пройдя часть пути вместе с легионами, которые отослали в Провинцию. Точнее, обгоняли их на два дня, чтобы легче было достать провиант для себя и рабов. После прохода легионов, как и после пролета саранчи, не оставалось ничего съедобного.

82

82

Все войны из-за баб: то их не поделят; то жена так выест мозг, что муж готов пасть на поле боя, лишь бы избавиться от сладких семейных уз; то ей захочется новое корыто, и чтобы стояло на берегу теплого моря… Одна радость — женщины часто сражаются друг с другом, давая мужчинам передохнуть.

У меня дома именно такая война и происходила, причем я застал кульминацию. Если бы ни мое вмешательство, одна из сторон пала бы на поле брани, потому что бранились мои жены, как рыночные торговки. За время моего отсутствия Ирма родила сына и решила, что у нее теперь не меньше прав, чем у Элисии — и пошло по нарастающей. Первое, что я сделал — признал сына, дав ему имя Юлий в честь самого известного римлянина, пока, вроде бы, не родившегося, а второе — переселил Ирму с ребенком в имение, специально построенной для нее и расположенное километрах в десяти от моей основной базы. Как следствие из второго, стал жить на два дома. Когда одна жена начинала доставать, садился на коня и ехал к другой. Там меня встречали, как самого желанного человека на планете. Положительного заряда каждой жене хватало максимум на неделю, после чего я менял место жительства, опять окунаясь в любовь и заботу.